Макс Фрай - Новая чайная книга

Вечерами они с бабушкой пили чай, с молоком и сахаром – оказалось, вкусно, когда привыкнешь. Шумел лес за забором. Говорили, конечно, больше всего про всю эту историю, отвратительную историю, если бы Юрка тогда повел себя не так, а по-другому, и, между прочим, дело не только в Юрке, Инга тоже хороша, право слово. Если б не она, я, наверное, не сорвалась бы, говорила Полина, а бабушка поджимала губы и вздыхала: что уж теперь.

Укроп с петрушкой разрастались. Из леса прилетела сова и поселилась, наверное, на чердаке – во всяком случае, оттуда начало ухать и даже иногда топать. Под полом шныряли, попискивали мыши.

Откуда-то Полина узнала (хотя бабушка ничего такого ей, вроде бы, не говорила) что у Юрки сейчас все не очень хорошо, и правильно, и по справедливости, между прочим, если так.

Приходили какие-то люди, спрашивали: справляется она тут? Все хорошо, может быть, ей что-нибудь нужно? Бабушка, как назло, отлучилась в магазин. Все нормально, повторяла Полина, все хорошо. Ей что-то предлагали, помощь кажется. Все нормально, уверяла Полина, мы с бабушкой отлично справляемся. А как же отец, спросили те, которые пришли, кивая на ее живот, и вот тут едва не случилось плохого, Полина едва не бросилась на них с визгом, и топаньем ногами, и криками. Как-то все же удержалась, что-то сказала – что-то правильное, наверное, она потом не могла точно вспомнить, но те, что приходили, быстро извинились и ушли, какое счастье. Вернулась бабушка, и Полина ей пожаловалась на гостей, такая бестактность, такие назойливые.

Бабушка вздыхала и кивала, Полине стало полегче.

Больше никто, кажется, не приходил – во всяком случае, из людей. Сова спускалась с чердака, махала крыльями, от совиных крыльев по комнате поднимался ветер, колыхал пучки сушеного укропа под потолком или не укропа, какая разница. А помнишь, говорила бабушка, Марину, ну ту, соседку по комнате, которая все время курила, пока тебя не было, и говорила, что это от соседей запах. Полина тут же вспоминала. Иногда пыталась рассказывать что-то еще: например, как вместе с Маринкой готовились к экзаменам, и соседка делилась конспектами. Бабушка смотрела круглыми совиными глазами, слушала молча, иногда отворачивалась, чтобы заварить чай, и снова спрашивала что-то свое: а помнишь?

…Один раз Полина поглядела в зеркало, ей вдруг показалось, что живот стал меньше. Положила руку, стала слушать, не толкнется ли. Гороховое платье висело на ней свободно. Пошла по дому, оставляя следы в пыли поверх мышиных, везде было пусто, бабушка куда-то ушла, наверное. В бабушкиной комнате стоял коричневый чемодан, стянутый ремнями. Полина попыталась его открыть, но ремни были тугие, Полинины руки, ставшие совсем слабыми, не справлялись. Она уже хотела было оставить все, как есть, но тут один ремень лопнул – от старости, должно быть. Чемодан приоткрылся, и Полина увидела, что лежит внутри. Тогда она пошла на кухню и там, на столе, который тоже успел весь покрыться пылью, нашла нож с черной ручкой. Этим ножом Полина разрезала второй ремень. Из чемодана на пол с шорохом высыпалась груда писем в выцветших, ветхих конвертах.

Полина открыла верхнее, достала толстую стопку листов. Прочла: «дорогая бабушка!» – а дальше было много-много текста, мелким почерком, с дополнениями, пояснениями и примечаниями. Полина начала читать. Сначала ей показалось, что она не писала этого письма. Но, пока читала, вспомнила: что-то такое с ней, вроде, было, определенно, было. Дойдя до середины первой страницы, она успела вспомнить и то, как ей было обидно и какая она все-таки дура.

Дальше читать Полина не стала. Вместо этого она тем же ножом принялась разрезать письма на тонкие полоски. Стряхивала эти полоски на пол, полупрозрачную бумажную стружку, покрытую сетью тонких чернильных штрихов, и пыталась вспомнить хоть один номер из своей выброшенной вместе с телефоном записной книжки, ну хоть один, неважно чей.

Чай от бабушки

Взять самый обычный чай – черный, цейлонский. Насыпать в заварочный чайник примерно полстакана. Залить крутым кипятком. Дать настояться десять минут. Пока чай заваривается, достать из кухонных шкафов все, что хотя бы условно подходит под категорию «к чаю». Печенье, конфеты, баранки, сухари, варенье (последнее лучше всего – с верхней полки, в пыльной банке, забытое с позапрошлого года).

Налить треть чашки заварки. Еще треть чашки – горячая вода. Оставшаяся треть – молоко. Три ложки сахара. Пить, вприкуску по очереди пробуя все, что лежит на столе.