Кэтрин Данн - Любовь гика

– А что, близнецы больше не завтракают? – спросила она. – Переживают, что растолстеют? Я их почти и не вижу в последнее время.

Игла строчила по ткани, голос Лил продолжал бормотать, а я тихонько прошла в дальний конец фургона, к родительской спальне. Двери были раздвинуты, но окно закрывала плотная штора. В комнате царил полумрак, сонный и душный от запаха духов Лил, папиного пота и табака. Я шагнула к полке на папиной стороне кровати, отодвинула в сторону книги и нащупала пистолет, спрятанный в глубине. Проверив предохранитель, я сунула пистолет за пояс юбки, а сверху прикрыла подолом свободной блузки. Кончик дула вонзился в кожу, рукоять давила на живот. Металл был тяжелым, но на удивление теплым. Я прошла к выходу мимо мамы. Она даже не обернулась.

Близнецы репетировали. Я поняла это сразу, потому что Мешкоголовый стоял у заднего входа в их сценический шатер. Глядя на него, я подумала, что Арти натравил его на близняшек лишь для того, чтобы снять этот груз со своих собственных плеч. Мешкоголовый начал кланяться и кивать, как только заметил меня в отдалении. Я подняла руку, коротко кивнула ему и вошла в шатер.

Близняшки были одни. Через час здесь соберутся рыжие, чтобы дрыгать ногами и вертеть задницами. Это у них называется «потанцевать». Я остановилась, наблюдая за близнецами, склонившимися над нотной подставкой над клавишами пианино, такого же черного и блестящего, как их длинные волосы. По крайней мере, им хватило спокойствия вымыть головы, причесаться и сесть за работу.

– Нужно записать всю каденцию. Я не хочу, чтобы какой-нибудь никудышный тапер запорол всю мою пьесу паршивой импровизацией, – сказала Элли.

– Надо поставить ее в начале, чтобы было понятно, что это часть композиции, – произнесла Ифи.

– Лучше я напишу грубые замечания прямо в нотах. А вот и Оли!

Они обернулись ко мне. В глазах – вопрос и тревога.

– Где Арти?

Я подошла к ним и прикоснулась к руке Элли, хотя смотрела на Ифи. Смотрела ей прямо в лицо. Не могла оторвать взгляд. Она все поняла, и ее глаза омертвели. Фиолетовый блеск сменился лиловой ночной темнотой, растворившейся в тускло-угольной черноте.

– Он не придет.

Рука Элли стиснула мое запястье.

– Ты с ним говорила? Что он сказал?

Мне захотелось быть дворником где-нибудь в Рио или цветочницей в Квебеке.

– Он сказал, Мешкоголовый опасен. Не сопротивляйтесь. Будьте с ним поласковее. Арти не хочет, чтобы вам сделали больно.

Им незачем было смотреть друг на друга. Они смотрели на меня. Их четыре руки сплелись в запутанный клубок у них на коленях.

– Может, мне сходить к папе? К Хорсту? Давайте я их приведу.

Пару мгновений они молчали. Сейчас они были совсем одинаковые, словно не сестры-близняшки, а одна девушка и ее отражение в зеркале. Потом они произнесли на два голоса, слившихся воедино, как это бывало в редкие моменты их полного согласия:

– Попробуй, но вряд ли это поможет.

Я кивнула и вытащила из-за пояса пистолет:

– Вы знаете, как с ним обращаться?

Я положила пистолет на верхнюю крышку пианино. Элли и Ифи уставились на него. Он лежал на блестящей полированной крышке – такой тихий, зловещий. Когда я выходила, близняшки так и сидели застывшие, как изваяния.

Я нашла папу в рефрижераторе, где он пересчитывал ящики с мороженым. Я закричала, что его зовут близняшки. Он передал свою папку-планшет кому-то из рабочих, таскавших ящики, и тяжело спустился с лесенки, скрипя коленями, что тут же похоронило мои надежды на папу, который сейчас всех спасет. Я сообщила ему, где сейчас Элли и Ифи, а сама пошла к дедушке.

Цыпа спал на капоте грузовика с генератором. Его лицо пряталось в лужице зеленоватой тени от урны с дедушкиным прахом. Сам он лежал на животе, штанины его комбинезончика задрались до колен, носки собрались гармошкой. Гладкая кожа у него на ногах слегка покраснела. Наверное, он уже долго тут спал. Я опустила задравшиеся штанины, чтобы укрыть его ноги от солнца. Цыпа дернул ногой, его рот слегка приоткрылся во сне. Дежурство на операции утомило его. В парке аттракционов включилась музыка. Звякнули цепи включившейся карусели.

– Цыпа!

Он не шелохнулся, только открыл глаза и закрыл рот.

– Цыпа, ты должен помочь близняшкам.

Он моргнул и сел.

– Ты знал, что Арти отдал их Мешкоголовому?

Цыпа кивнул, потянулся и почесал бок.

Я придвинулась ближе к нему и села, прислонившись горбом к урне.

– Ой!

Дедушка сильно нагрелся на солнце.