Мария Садловская - Нелюбимая

Захочет ли Володя нести с нею эту ношу? Поэтому надо подождать. И она ответила:

— Володя, ты видишь, что сейчас творится в доме, где мы с тобой живем? Поэтому подождем. — Затем, чтобы разрядить обстановку, улыбаясь: — Я думаю, за это время на мне никто «не поженится».

Володя ответил серьезно:

— Буду надеяться!

На следующий день Надежда пошла на кладбище. Володя предложил ехать на машине, вдвоем, но девушка, поблагодарив, отказалась.

— Володя, лучше помоги Анне Артемовне с Платоном. А то мало ли что, они еще друг к другу не привыкли. Главное, чтобы не заводили разговор о маме. А я быстро вернусь.

Могилка Любы-мамы была ухожена, а рядом с оградкой вкопан в землю то ли стульчик, то ли скамеечка на одного человека. Будто специально для нее… Надежда присела. Прямо ей в глаза глядела с портрета радостно смеющаяся Люба-мама.

Девушка думала, что придет сюда поплакать, даже на всякий случай два платка взяла… Нет. Слез не было. Только почувствовалась какая-то внутренняя взаимность. Будто смеющаяся мама ей говорит, а она, Надя, внимает и соглашается:

— Ну что, Дюшенька моя (мама так называла Надю, когда той было пять), жизнь оказалась сложной? Ничего. Выстоишь. Ты у меня — молодец! Пока все правильно делаешь. Вот теперь горжусь тобой! Будет все хорошо, моя девочка!..

Поднялся легкий ветерок, желтыми листьями-монетками обсыпало холмик, попало Надежде на голову, колени… Она подняла глаза на березу и сама себя спросила:

— Что это было? Откуда я это слышала?

Взглянула на мамин портрет, он так же по-доброму ей улыбался. Надежда поднялась, протерла платком стекло на портрете и, почувствовав в душе полный покой, рассудительно молвила:

— Мама, жизнь, оказывается, очень сложная. Я, как в потемках, не знаю, в какую сторону правильней идти. Вот береза сейчас прошумела, что я делаю все правильно… Смешно, Люба-мама, правда? Может, у меня галлюцинации? Но сейчас-то мне ничего не слышится. Все в порядке. Пошла я, мама, домой. Там теперь у меня ребенок. Впрочем, ты все знаешь, тебе все видно.

Дома было все в порядке. Тетя Анюта хозяйничала на кухне. С приездом Надежды обеды и ужины у них стали совместными. Володя с Платошей возились во дворе. На длинной скамейке лежали в ряд инструменты: рубанок, молоток, разные отвертки. Здесь же стоял деревянный чурбак, на котором рубили дрова, и Платошка с энтузиазмом пытался забивать в него гвозди. Жестянка с гвоздями размещалась рядом. Когда удавалось забить гвоздь по самую шляпку, мальчик довольно восклицал:

— Гляди, Володя, всего за два удара — и готово!

Надя подошла к ним и возразила:

— Платон, зачем неправду говоришь? Ты стучал и стучал молотком, я видела, пока подходила!

Но неожиданно на защиту мальчика встал Володя:

— Надя, он действительно забивает гвозди за два удара. Ты просто невнимательно смотрела!

Затем Володя подошел к ребенку и, приобняв его, сказал:

— Давай руку, покажу, как правильнее держать молоток. Тогда еще быстрее будешь работать!

Володя как-то по-особому держал руку ребенка, легонечко (если не сказать — нежно) прижал его к себе… Раньше Надежда такого не замечала. Она внимательно взглянула на Володю, но тот быстро наклонился, якобы за упавшим гвоздем. Девушка не понимала, в чем дело, но почему-то стало горячо в груди, будто вода разлилась…

— Платон, пойди спроси у бабушки Анюты, когда мы будем обедать?

Мальчик недовольно оставил молоток и кинулся в дом бегом, чтобы быстрее вернуться. Надя близко подошла к Володе, рукой взялась за его щеку так, чтобы глаза в глаза…

— Володя, что?!

Парень тоскливо взглянул ей в лицо и обреченно молвил:

— Да, Надя!.. Звонил Виктор Андреевич. В общем, конец. Он просил тебе не говорить. Чтобы ты случайно не обмолвилась перед ребенком. А еще он просил сделать все, чтобы Платончик не узнал пока о смерти мамы. Еще сказал, чтобы мы какое-то время пожили здесь. Он позвонит, когда можно будет приехать.

Надежда, закусив пальцы так, что во рту стало солено, обрушилась на Володю:

— И ты хотел скрыть от меня?! — У нее чуть ли не вырвалось: «Смерть моей сестры», но сказала всего лишь: — Смерть Оли?!. — Затем, взяв себя в руки, закончила: — Ладно, конспиратор. Главное, тетя Анюта не должна узнать. А то начнет причитать и жалеть Платона. А ты, Володя, тоже поубавь свои объятия. Платон — мальчик сметливый. Если я заметила, он также заметит.

Чтобы отвлечь себя, Надежда после обеда занялась уборкой двора. Володя взялся ей помогать, упорствуя, что это не женское дело — он сам все сделает. Но Надя попросила его: