Мария Садловская - Нелюбимая

— Да, улучшения нет. Фрау Ольга Шмелева в тяжелом состоянии. Если хотите увидеться — поспешите.

Положив трубку, Виктор уставился в одну точку, где-то на полу, между комодом и кроватью, будто кого-то оттуда ожидал. Услышав стук в дверь, пришел в себя, машинально ответив «Войдите!». Вошел Вихряков. С трудом оторвав глаза от пола, Виктор встретился взглядом с Платоном Федоровичем.

Так и осталось загадкой для Виктора, что в его взгляде такого можно было узреть, что отец Ольги в одну минуту все понял. Какое-то время они смотрели так глаза в глаза и молчали. Потом отец глухо, незнакомым для Виктора голосом, спросил:

— Она жива?

Виктор утвердительно кивнул, затем, помолчав, добавил:

— Я утром вылетаю туда. Боюсь — не застану. Предупредили, что такое может случиться в любую минуту. Может, вы со мной, Платон Федорович?

Платон Федорович буднично (чем напугал Виктора) ответил:

— Нет! У меня другие дела. Пойдем, подвезешь меня. Поздно уже, не хочу вызывать водителя.

Когда сели в машину, Вихряков коротко бросил:

— Едем в город. Подвезешь меня к церкви. А потом езжай домой, тебе рано вставать.

Ехали молча. Виктор обеспокоенно поглядывал на Платона Федоровича, пытаясь определить его самочувствие — ведь только недавно оправился от инсульта.

Лицо Вихрякова выражало полное равнодушие, и Виктор подумал: не повторить ли Платону Федоровичу еще раз о болезни Ольги? Может, тот не расслышал или не понял? Говорят, после инсульта такое бывает. Но в это время они подъехали к церкви, и Вихряков вышел из машины.

Виктор взволнованно, напрямую спросил:

— Платон Федорович, сколько времени вы пробудете здесь? Я вас подожду!

— Нет, Витек, не надо меня ждать! А сколько времени пробуду — я и сам не знаю. Я теперь по-другому начинаю мерить время. — После короткой паузы спросил: — А ты чего, испугался, что ли? Брось, нечего за меня бояться!

И зашел в открытую, громадных размеров, дверь церкви.

Особенно Виктора поразило обращение «Витек», оно его пугало… «Пусть бы лучше кричал, стучал кулаком по столу, как бывало раньше», — с тоской подумал Виктор и поспешил домой, собираться в дорогу.

В церкви, куда зашел Вихряков, было пусто. В углу, перед иконой Святой Богородицы, молилась на коленях женщина. Время от времени она била поклоны. Прикоснувшись лбом к полу, застывала. Со стороны казалось, будто уснула.

С клироса лилась тихая мелодия, сопровождающаяся речитативом: «Тебе, Господи, Единому, Благому и Непамятно-злобному, исповедаю грехи моя…»

Вихрякову врезалось в сознание слово «непамятно-злобному». Он остановился и уже другого ничего не слышал. Блуждал взглядом по иконам и шепотом повторял: «непамятно-злобному»… Очнулся только от слов священника:

— Рад видеть вас, Платон Федорович, в храме Божьем и в добром здравии! Может, нужда какая есть, говорите. Божьим словом помогу!

— Нужда есть, батюшка! И вряд ли поможет Божье слово… Грех большой на мне. Да такой большой, что забирает моих родных людей.

Вихряков замолчал, затем бесцветным голосом продолжил:

— Я бы не пришел, батюшка, к тебе. Не верю я всему этому. Но у меня остается только один, единокровный внук мой. Если бы моя жизнь — не беспокоился бы. А внук должен жить. Он в грехах моих не виноват. Мне бы рассказать кому о грехе…

— Пройдемте со мной, Платон Федорович, — молвил священник и повел Вихрякова за собой.

Тетя Анюта выбежала к воротам, торопливо открыла одну створку, вторую поспешил открыть Володя. Платошка тем временем вылез из машины и, пытливо озираясь вокруг, спросил Надю:

— Мы будем здесь жить, да, Надя?

Надежда, впору ребенку, также оглядывала все, будто впервые видела.

— Да, Платон, это наш дом, и мы будем в нем жить! Тебе нравится здесь?

Мальчик замялся с ответом, он еще не понимал, нравится ему или нет, и ответил, жадно глядя Надежде в глаза:

— А мама тоже сюда приедет, когда вернется из санатория?

Всякий раз, когда ребенок спрашивал о маме, Надежда чувствовала себя преступницей.

— Ну, не знаю, Платон, захочет ли она сюда ехать. Может, мы к тому времени уже вернемся домой.

Володя с тетей Анютой выгружали вещи из машины и уже дошли до полного взаимопонимания. Анна Артемовна, с умилением поглядывая на Володю, заявила:

— Володя точно на моего младшего Юрика похож! Не так лицом, как ухватками. Тот такой же проворный — из рук, бывало, все выхватывает, мол, «дайте, мама, я сам отнесу!». Вот все равно как сыночек мой приехал в дом родной. — И уже, обращаясь ко всем, закончила: — Володя-сынок, закрывай ворота, и давайте все в дом. Буду вас кормить. Я, Надя, в твоем доме готовила еду. Холодильник включен. Газовый баллон полный, поменяла неделю назад. Так что, думаю, вам будет неплохо.