Нада Габорович - Голосую за любовь

— А через несколько месяцев после развода Штефицы начинает домогаться начальник по службе, отвратительный тип!

— Зачем? — звонким голосом спросила тетя Сека.

— Да это… как ее… да ведь сама догадываешься. Чтобы переспать с ней! — смутилась Мая.

— Ну что тут такого! И пусть себе переспит, начальники-то чай тоже люди! — завращала глазами Ленче.

— Ну не знаю… я просто думала… ведь так всегда бывает в романах… думала, обязательно найдется какой-нибудь начальник… и вот…

— Мая в некотором смысле права! — изрекла мама и обратилась ко мне — Уж не думаешь ли ты допустить, чтобы твоя героиня спала с каждым?!

— Переспать — в данном случае не вопрос морали, а вопрос сюжета! — сказала я огорченно и пригрозила: — Ради интересной сюжетной линии могу отправить ее подряд в три постели!

— Пошлите вашу пани в путешествие! — старательно выговорила пани Ярмила. — Скажем, в путешествие по Средиземноморье. Она и два дитя. На палубе ваша пани Штепанка знакомится с паном, который остался без жены. Вот, пожалуйста, все прекрасно, все интересно и справедливо. Для пани Штепанки, имею в виду.

— А не лучше ли было познакомиться с этим господином на сафари? — съязвила тетя Сека.

— Вот те на! — встрепенулась Ленче.

— Придумала! — перебила всех мама. — Не обязательно идти вперед. Мы можем вернуться назад! Например, вообще неясно, кто у этой девушки родители?! Откуда взялась тетя?! Понимаешь? Все так туманно…

— Это не входит в мои планы! — отвечаю я мрачно.

— А и правда! — поддерживает меня Ленче. — Не обязательно все должно быть ясно! Литература — одно, а жизнь — другое. Да господи, ведь ежели поразмыслить, так и в жизни-то не все понятно. Так, доченька?

— Так! — соглашаюсь я.

— Так! — встрепенулась и Мая, откладывая спицы. — В этом и есть вся соль, что литература — это одно, а жизнь — совсем другое! То, что не бывает в жизни, бывает в искусстве. Поэтому я обожаю все, что хорошо кончается! Как-то видела восхитительный фильм, там у всех чего-то не хватало. Одному — жены, другому — ноги, третьей — мужа, четвертой — мужика, а пятая была слепой. В конце концов каждый получил то, что хотел. Одноногий женился на слепой, которая изредка прозревала. Вот это был фильм! Так и ты сделай со Штефицей! Пусть ей все время чего-нибудь недостает, а потом она это получит! Сделай так!

— Так получила же ведь! — говорит ехидно тетя Сека. — Френдича!

— Знаю, — не унималась соседка Мая, — только пусть и теперь ей опять чего-нибудь будет не хватать!

— Квартиры! — осенило тетю Секу.

— Что ж, неплохо, — признала мама спокойно.

— Бабы, ну и ну! Да ведь писатель — не Дед Мороз! — воскликнула вконец изнервничавшаяся тетя Сека.

— Знаю! — настаивала Мая. — Вот вам случай из жизни! Моя подруга Мария, вы ее не знаете… Хорошо, пусть Штефицу бросит этот Френдич, как мою Марию бросил ее придурок!.. Мария всего пару месяцев прожила одна, с дочкой, такая хорошенькая малышка, Сильвия… Да, так вот, ребенок вдруг покрылся сыпью, и Мария кинулась в больницу… К чему я вам это рассказываю?! Молодой педиатр, стажер из Кении… Теперь каждую неделю мне пишет из Майроби!

— Найроби! — грозно поправила тетя Сека.

— Ладно, Найроби, какая разница… А вы тут себе морочите голову про сафари!

Мама поняла, что разговор ушел в сторону, и с подобающим выражением лица объявила перерыв.

— Как вы смотрите на то, чтобы выпить по рюмочке коньяку? Госпожа Ярмила?! Вы, Ленче?

— Пожалуйста, только чуть-чуть! — сказала пани Ярмила.

— Можно! — оживилась соседка Мая.

— Давай, — сказала тетя Сека.

— Славно придумано! Так, доченька? — одобрила Ленче и похлопала меня по коленке.

— А ты? — спросила мама.

Выдержав длительную паузу, я почти мстительно сказала:

— Я — лимонад!

Мама налила, женщины отпили по глоточку, выпила мама, хлебнула и я (лимонад), и мама сказала: