Нада Габорович - Голосую за любовь

И устало опускаю руки. Вдруг, смотри-ка, вижу на своем письменном столе три яблока! Как с неба свалились! Радуюсь и думаю: одно — для меня, другое — для главной героини, а третье — для… Штефицыной тетушки!

Прорезная цитата:«Бормочут все разом, извлекая из тьмы какую-то длинную безнадежную нить разговора».

— Все обещали быть, — сказала мама. — Придут, как всегда, тетя Сека и соседка Мая, потом подруга Секи — пани Ярмила из Брно и Ленче — Майна родственница из Струмицы. Все солидные, опытные женщины, вместе что-нибудь да придумаем. — Помолчав, мама решительно отпила кофе, положила ложечку на блюдце, покачала головой, вздохнула и сказала:

— Прямо вот так и сказал? «Слишком коротко»?

— Да, — вздохнула я.

— Что он имеет в виду? — произносит мама с угрозой в голосе.

— Да то! Просто очень коротко, — отвечаю я.

— Ага, — говорит мама мягче.

Тут стоявшие на заднем плане по стойке «смирно» расслабились и появились: соседка Мая и ее родственница Ленче, тетя Сека и ее подруга пани Ярмила. Здесь и я расслабилась и закурила.

— Гм, — начала мама, и замолчала. Тетя Сека, Мая, Ленче и пани Ярмила откровенно вздохнули. Наступила долгая тишина. Я нервно шуршала пачкой из-под сигарет, вперяя во всех четверых вопросительные взгляды.

— Коли оказалось слишком коротко, так надобно надставить! — нарушила тишину Ленче из Струмицы.

— Вот именно! — проворно поддержали ее остальные.

— Здесь мы можем тебе карашо помочь! — любезно произнесла пани Ярмила.

— Гм, — повторила мама, очевидно собираясь взять дело в свои руки. — Как ты смотришь на то, чтобы в продолжении описать супружескую жизнь Штефицы Цвек. Они, как водится, расписываются, справляют хорошую свадьбу, потом она рожает ребенка, скажем девочку. Оба страшно заняты по работе… ах, да, ты там не написала, где этот Френдич работает?.. Затем она рожает второго ребенка, и, естественно, понемногу запускает себя. Тогда он заводит любовницу, какую-нибудь молоденькую студенточку, и она, Штефица, узнает об этом и ужасно страдает… Тут начинается битва за собственного мужа…

— Битва эта, конечно же, состоит в том, что она идет в парикмахерскую, — сердито перебивает тетя Сека, — и на обратной дороге попадает под дождь. А у нее, разумеется, нет зонтика. Какой-то автомобилист окатывает ее с ног до головы грязью. И вообще у нее все давно пообтрепалось, разлезлось, испортилось, сгорело, истлело, разрушилось!.. Это мы сто раз видели в кино! — горячилась тетя Сека. — Да что уж тут говорить! Несчастней нас, женщин, на свете и нет никого! Чтоб этого Френдича машина задавила! — зашлась от гнева тетя Сека и закурила.

Тетя Сека нервно вдыхала дым, мама обиженно отхлебывала кофе, Ленче бешено вращала глазами, а соседка Мая быстро-быстро вязала.

— А почему вы думаете всё так грубый? — спросила певучим голосом очень деликатная пани Ярмила. — Не знаю что, но было бы карашо, чтобы ваша пани Штепанка наследовать капитал, а также можно отправить ваш пан Френдич к солнечный Ядран. Бог мой, вы имеет такой прекрасный голубой море!

Я хотела заметить, что идея о нашем прекрасном голубом море не так уж и плоха, но мама, едва дослушав предложение пани Ярмилы, опередила меня.

— Хорошо, — сказала она, — если нормальный брак вам не подходит, пусть они разведутся! Нелегкая жизнь разведенной женщины тоже весьма поучительна!

— Господи, да и про это мы сто раз уже!.. — нервничала тетя Сека.

— Не знаю, не знаю… — задумчиво повторяла пани Ярмила.

Соседка Мая неожиданно отложила вязанье и упоенно заговорила: