Нада Габорович - Голосую за любовь

Нетрудно заметить, что авторы вошедших в сборник повестей — женщины. При составлении, разумеется, не было намерения представить «женскую прозу», скорее наоборот: сборник — еще один довод против искусственности такого деления, имеющего свою историю. В начале нашего века А. Блок, рецензируя «дамский» роман, не без одобрения приводил слова французского критика Реми де Гурмона: «Когда женщины пишут, — говорит Реми де Гурмон, — даже искренне, только для себя, в потаенных тетрадках, они думают о неведомом божестве, читающем, быть может, из-за плеча» [1] Блок А. А. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 5. М.-Л., 1962. . Когда женщины пишут не только для себя, и того хуже — они могут довести человека со вкусом до убийства. Это известно из рассказа А. П. Чехова «Драма», в весьма комических тонах живописующего даму-авторшу — «на ней был турнюр с четырьмя перехватами и высокая шляпка с рыжей птицей». Финал чеховского рассказа («Присяжные оправдали его»), пожалуй, слишком оптимистичен, если учесть блестящую коммерческую карьеру, выпавшую в двадцатом веке на долю эскапистского «дамского» чтива, поставленного на конвейер предприимчивыми дельцами от искусства (надо полагать, мужчинами в деловых пиджаках, без турнюров).

Югославская литература тоже не обошлась без женской прозы, причем представлена она была в своем исконном — сусальном — виде, высмеянном остроумными классиками. В период между двумя войнами кумиром женских сердец была хорватская беллетристка Милица Яковлевич, не покладая рук трудившаяся в псевдоромантическом жанре. Остается гадать, была ли у писательницы «высокая шляпка с рыжей птицей», но у нее был эффектный псевдоним — Мир-Ям, а в творческом активе — вместительный сундучок любовных авантюр с завлекательными названиями: «Грех ее мамы», «Непобедимое сердце», «Холостяк в браке», «Похищение мужчин», «Дама в голубом» и т. д. О «феномене Мир-Ям» критика до сих пор упоминает не без некоторого смущения, словосочетание «мир-ямовская проза» стало нарицательным для обозначения легковесного, бульварного чтива, а в качестве похвалы женщине-литератору зачастую употребляется выражение: «В ее стиле нет ничего женского, сентиментального, мир-ямовского». Именно такой комплимент сделал критик В. Стеванович молодой сербской писательнице Биляне Йованович, в творчестве которой ощутимы феминистские тенденции. Критик одобряет ее «юмор, трезвость и цинизм». Пожалуй, юмора и трезвости в ее произведениях маловато, а вот цинизма переизбыток, поскольку женская самостоятельность сводится всего лишь к эротическому самовыражению и к оппозиции всему мужскому. В конечном счете проза писательниц, придерживающихся феминистского шаблона, именно мир-ямовская, с поправкой на новейшие веяния времени, у них общий со слащавой Мир-Ям знаменатель — социальная беспроблемность, которая традиционно ставится в вину «женской» литературе.

Обе эти тенденции периферийны для югославской литературы и к тому же осмыслены критически, о чем свидетельствует открывающий сборник роман хорватской писательницы Дубравки Угрешич «Штефица Цвек в когтях жизни», забравший в орбиту смеха обе линии «женской прозы» — «мир-ямовскую» и «феминистскую». Примеряя на свою героиню разные роли и стили поведения, рекомендуемые женской прессой и женской беллетристикой, писательница извлекает немалый комический эффект из столкновения модных рецептов и реальной жизни. В финале, подарив своей героине женское счастье — иронический хеппи-энд в духе псевдоромантических грез, — Д. Угрешич не на шутку задается резонным для специалиста (Д. Угрешич — филолог по образованию, автор научных работ по компаративистике и русской прозе) вопросом о причинах «неизбывности мелодрамы». Вопрос этот, к которому подводится и читатель — умелой расстановкой смеховых акцентов повести, звучит весьма своевременно, если учесть, что совсем недавно, в восьмидесятые годы, одно из загребских издательств переиздало переживательные романы незабвенной Мир-Ям, то ли ориентируясь на стиль ретро, то ли удовлетворяя возросший спрос читателей, приуставших от прочно утвердившейся в книжном быту сексуальной революционности, на романтические чувства.