Жан-Патрик Маншетт - Группа «Нада»

Моя дорогая мама.

На этой неделе случилось такое, что я пишу тебе, не дождавшись субботы! Мы, то есть весь наш эскадрон, обезвредили анархистов, похитивших посла Соединенных Штатов. Спешу тебе сообщить, что лично я никого не убил. Я это подчеркиваю, так как знаю, что тебе, мамочка, это было бы очень неприятно. Однако я повторяю, что на это надо смотреть трезво, так как может сложиться ситуация, когда силы порядка должны будут защищать государство. А что еще прикажешь делать, когда сталкиваешься с людьми, желающими все разрушить, я тебя спрашиваю? Отец Кастаняк согласен со мной (мы обсуждали этот вопрос в прошлое воскресенье, когда я пришел к нему после мессы. Он придерживается того мнения, что если полицейские не будут готовы на все, как я, то отдельные индивидуумы могут позволить себе какие угодно действия. Это также и мое мнение. Если говорить серьезно, мамочка, хотела бы ты, чтобы в стране не было полиции? Хотела бы, чтобы сын Баркина (упоминаю о нем для примера) мог свободно лапать своими грязными руками твою дочь, мою сестру? Хотела бы ты, чтобы наше с таким трудом накопленное добро попало в руки нигилистов или борцов за имущественное равенство, развязавших разрушительную оргию? Я не хочу этим сказать, что в нашем городке мало порядочных людей, их даже большинство, но, представь себе, что произошло бы здесь, в этой скромной коммуне, если бы не было полиции, готовой стрелять в случае необходимости. Я уже не говорю о романтиках.

Во всяком случае, вчера я всего лишь стоял на месте, выполняя свой долг. Со мной был Франсуа, о котором я тебе рассказывал, и мы оба много раз стреляли, но безрезультатно. Однако другие полицейские, находившиеся с противоположной стороны здания, смогли проникнуть в дом и уложили тех типов. Я не буду описывать тебе эту кровавую бойню, от которой меня тошнит. Франсуа сожалеет, что собственноручно не поймал ни одного из этих анархистов, чтобы показать ему почем фунт лиха. Лично мне этого не хотелось, но я уважаю его точку зрения.

Вот и все новости на сегодня. Больше мне нечего добавить и я закругляюсь. Поцелуй за меня отца и Надэж. Крепко прижимаю тебя к своему горячему сердцу.

Твой любящий сын.

Жорж Пустакруй.

P. S. Если тебя это не очень затруднит, пришли мне музыкальную шкатулку. Она понадобится мне, потому что мы устраиваем праздник в честь повышения в чине старшего сержанта Санше. Заранее спасибо.

Эполар оставил свой "кадиллак" у обочины тротуара, дошел пешком до угла улицы, где начинался Ботанический сад, и там облегчился. Затем он вернулся назад, закуривая на ходу сигарету. Это был высокий худощавый мужчина, походивший на военного врача, с седыми, подстриженными ежиком волосами, одетый в болоньевый плащ с погончиками. Он зашел в бар, заказал "Сансерр" и стал с наслаждением потягивать вино.

Часы показывали пять минут первого – д'Арси опаздывал. Но в этот момент молодой человек вошел в бар. Он хлопнул ладонью по болоньевому плечику.

– Чао.

– Привет.

– У меня свидание в два часа, а я еще не ел. Твоя машина далеко?

– Напротив, – сказал Эполар, расплачиваясь.

Они пересекли улицу. Под дворником "кадиллака" они обнаружили квитанцию для уплаты штрафа. Эполар бросил ее в лужу, и они сели в белую машину, испачканную грязью.

– Ты давно вернулся во Францию? – спросил д'Арси.

– Три недели назад.

– Видел ребят?

– Никого.

– Чем ты сейчас занимаешься?

Задавая вопросы, д'Арси открыл коробку для перчаток и стал там шарить.

– В кармашке сиденья, – сказал Эполар.

Д'Арси сунул руку в кармашек и достал плоскую серебряную флягу. Он отпил из горлышка. У него был красноватый цвет лица. Он потел. "Пьет по-прежнему", – подумал Эполар. Д'Арси отпил еще, и Эполар убрал фляжку, на которой были выгравированы птица, пожирающая змею, и девиз, написанный по-испански:

"Sulud у pesetas у tiempo para gustarlos" [1].

– Ты был в Мексике, – заметил д'Арси.

– Я был почти везде: в Алжире, Гвинее, Мексике.