Нада Габорович - Голосую за любовь

— Si vous desirez, monsieur, je sortirai… [16] Если вы желаете, месье, я удалюсь… (франц.).

С этими словами обратилась к Тони двадцатичетырехлетняя поэтесса Душка, растянувшись на его диване. Она была хорошенькой, но недалекой, неуравновешенной особой и часто сама страдала от своего характера. Душка слыла «небескорыстной», над чем сама порой посмеивалась, но чаще горячо это оспаривала, вызывая тем самым серьезные подозрения. От нее исходила тоска, как от всех, считающих, что они лишены каких бы то ни было недостатков.

Тони внимательно ее разглядывал. Душка нашла дорогу к его сердцу на восьмой день после отъезда Мори. И спала с ним вот уже четвертую ночь подряд. Пока еще она ни под каким предлогом не просила у него денег. И даже делала вид, что серьезно увлечена им, хотя знала, что это может для нее весьма плохо кончиться, ведь он, как известно, женат и, кроме того, наверняка, как и прочие, подозревает ее во всех смертных грехах. Но в данном случае она не хотела оправдываться и на все, буквально на все была согласна, лишь бы он был с ней. Даже на унижение. «Si vous desirez, monsieur…»

Тони устало пожал плечами. Да, это была смешная и отвратительная игра. Поэтесса своего не упустит и заставит заботиться о себе, как о возлюбленной, а ни в коем случае не как о содержанке. Женщины типа Душки точно знают, как и у кого можно выудить деньги. Но откуда им все известно и как удается в этом преуспеть? Подчас у них даже нет, как говорится, в этом особой нужды — материально они обеспечены. Что же движет ими? Должно быть, это один из способов самоутверждения и возможность добиться, чтобы тебя воспринимали всерьез.

Кое-что о Душке было Тони известно. Она из обеспеченной семьи, отец у нее врач, мать — преподаватель французского и немецкого языков. Душка уже бог знает сколько лет училась на юридическом факультете и писала стихи. Несколько стихотворений она прочла ему якобы в искреннем порыве, что, впрочем, ни к чему его не обязывало. В них было много крепких выражений, но она произносила их с абсолютно невинным видом, приглушенным голосом. У него просто голова шла кругом от общения с этой сомнительной особой и недавних ударов судьбы. Он хотел Мори, совершенно на нее не похожую, чистую Мори, отчаянно пытающуюся быть выше всего обыденного. Но Мори не хотела его. Никогда. Он это знал.

Тони взглянул на девушку, на сей раз сердито. Он убьет эту дрянь, если у нее нет для него ничего, кроме тела по сходной цене. А Душка, испуганно моргая, смотрела на Тони, пытаясь побороть внезапный страх. Так они изучали друг друга в голубоватом свете раннего утра, лежа в смятой постели. И вдруг эта девица с дурной славой ласково и покорно коснулась губами его руки.

Бывает же так, какая-то мелочь заставляет забыть о том, что есть на самом деле. Всего лишь поцелуй! Но он соединил его — озлобленного — и ее — расчетливую — в нежную пару. И Тони приник к Душке порывисто и ласково, как к горячо любимой женщине.

В те дни Мори размышляла о «первопричинах» своего нынешнего положения. Конечно, она была к себе снисходительна, и поэтому некоторые, скажем, спорные моменты собственной биографии представлялись ей невинными и трогательными. И объясняла она их просто «смятением чувств». Четыре года назад она провела в этом доме незабываемое лето. Она просыпалась безмятежной и чистой, как утренняя роса. Ничто в мире ее не занимало, ее покой не нарушало ни честолюбие, ни страсть. Улицы казались ей тропинками для прогулок, колокольни церквей были воплощением возвышенного стремления человека к красоте, а небо!.. Бескрайнее, бесконечно меняющееся небо напоминало о бесстрастной вечности, перед лицом которой тщетно любое притворство. И вот эти ощущения она утратила.

Однажды вечером в конце того лета отец позвал ее к себе в кабинет, чтобы спросить, где она собирается продолжить учебу. Первым желанием Мори было ответить — нигде. Но в том году она с отличием окончила гимназию, и поступление в вуз как бы подразумевалось само по себе. Ну что ж, тогда она выберет литературу. Мори была из тех, кто способен целый день размышлять над фразой Гамлета: «И в небе, и в земле сокрыто больше, чем снится вашей мудрости, Горацио» [17] Перевод М. Лозинского. . Абсолютно невинная фраза. Но как и все, что касается человека, а не его заблуждений, она будоражила ее душу.

Получилось, однако, иначе. Литература как предмет требовала заучивания множества дат и прописных истин. Но главное даже не в этом. Ее ужасала перспектива втискивать себя в жесткие рамки условностей. Входить в класс и говорить: «Бодлер — пессимист, один из представителей мрачного декадентства»… Ей лично «декадентство» Бодлера ничуть не мешало. В конце концов, декадентства просто не существует. Мерзость жизни — явление не случайное. Она есть всегда, но не всегда встречает достойный отпор, потому что Бодлеры каждый день не рождаются…