Array Журнал «Зеленый луч» - Зеленый луч, 2017 № 01

— Ну?

Катя тихо ответила:

— Нина, у меня никогда не будет детей.

И Нинино лицо дрогнуло и смягчилось, и стало удивительно похожим на папино. И она стала медленно и неуверенно приближаться к Кате, потом осторожно взяла промокшие Катины руки в свои мягкие вкусно пахнущие ладони и ласково попросила:

— Не плачь, пожалуйста. Не плачь. Не надо. Все будет хорошо. Сейчас в медицине такие перевороты, такие события, которые вчера и не снились. Вон — девочке какой-то пальцы косилкой отрезало — пришили! Ты можешь себе представить? Да лет через десять такое научатся делать!!! Может, люди умирать перестанут… А еще всякие чудеса случаются. Монахи какие-то, фу ты, забыла где, на севере что ли, говорят, руки положат на человека — и человек исцеляется. Не плачь. Надо только верить, что когда-нибудь, но не завтра, не послезавтра, а когда-нибудь потом — все будет хорошо.

Катя уходила домой поздно. Обогнав двух подвыпивших мужчин, она вышла на остановку и села на самый край низкой скамьи. Она подозревала, что автобуса сегодня уже не дождется, но, как говорила Нина, в жизни так часто случаются чудеса…

Подвыпившие тоже пришли на остановку, тоже сели на скамейку, причем тот, что казался более подвыпившим сел рядом с Катей.

— Девушка, — радостно сообщил он, — а автобусы уже не ходят!

— Как не ходят? — заволновался второй.

— Помолчи. Я просто ее пугаю, чтобы она разволновалась и сама пришла в мои надежные объятия.

Нет, не так. В мои нежные объятия. Хотя они у меня и нежные, и надежные, — пояснил он Кате.

Второй показался в просвете между стеной, несущей козырек и спиной первого и посоветовал Кате:

— Не обращайте на него внимания, он у нас с приветом.

— Зато он — женатый, а я нет.

— Зато я — красивый, а он — как бы это помягче сказать…

— парировал второй.

— Зато меня Степан зовут, а его Андрей.

— А это тут причем? — удивился Андрей.

— Да помолчи ты, надо же как-то познакомиться, — зашипел на него Степан и спросил у Кати, — а Вас как зовут?

…Подошел автобус, открылись двери, и Катя вошла в темный и пустынный салон, Андрей вошел следом.

— Куда? — закричал Степан. — Тебе не нужна «пятерка», тебе нужна «тройка» или «семерка»!

Двери захлопнулись, автобус качнуло и Катя села на двойное сиденье.

— Двигайтесь, — сказал Андрей.

Катя послушно пододвинулась, Андрей сел рядом.

— Ты все забыл в своей Москве! Куда ты? Вернись сейчас же! Тебе нужна «тройка» или «семерка»! — все еще кричал Степан вослед удалявшемуся автобусу.

— Мне нужна эта девушка, — тихо-тихо сказал Андрей.

— Вы же женаты.

Андрей промолчал.

Катя посмотрела в его глаза и не смогла отвести взгляда, равно как и он, и стала повторять про себя:

«Мама, мама, только бы мне не повторить твой грех, только бы не повторить». А сама уже знала, что повторит, но это страшило ее все меньше и меньше, поскольку страх не видеть больше этих глаз был для нее теперь самым сильным.

— Вы такая необыкновенная…

После полуночи часы на Малой Садовой засыпали. Укладывался на спину желтый пузатый будильник в комнате Марика, заползали под подушку наручные часы Павла, склонялись на бочок серые настенные квадратные часы на кухне у Веры, медленно, маленькими шажками, словно клюя носом, сползали стрелки со старинных часов в доме бабы Дуси, глухо тикали новые часы над головой у Степана, тикали так, что казалось, будто время уходит, шаркая и покашливая…

После полуночи Ангел прилетел в Парк и стал бродить между верхней частью его и нижней, выбирая самые крутые подъемы и самые отвесные спуски, самые непролазные места и самую густую тьму.

Ближе к утру, Ангел пришел к Мальчику у Фонтана, сел на край бассейна, опустил ноги в воду и сказал:

— Лучше бы я раскрашивал крылья бабочкам… Лучше бы я лепил облака… Или сочинял музыку для ветра… Мальчик спустился с постамента, сел рядом с Ангелом, и обнял его.

— Я смирился с тем, что моих снов они не понимают. Ладно! Я смирился с тем, что мои сны им не нравятся. Пускай! Но ведь они еще и забывают мои сны! Вот! — он сунул Мальчику под нос свой блокнот, — кому это нужно? Ну, кому? Я отвечу тебе. Никому. — Он зашвырнул блокнот в кусты.

Мальчик сбегал к кустам и принес его обратно. Сел на то же место, положил блокнот на колени, полистал его, ласково разглаживая его примятые листы, и попросил:

— Ты все равно пиши. Для меня.

Ангел покачал головой:

— Я устал.

— Спеть тебе?