Николай Гайдук - Златоуст и Златоустка

Примерно так он думал, затаив прощальную улыбку, и уезжал всё дальше, дальше от Земли. Давно уже пропали верстовые знаки, сияющие в виде расплющенных звёздочек. Пропала ночная темень. Яркое, негреющее солнце вдалеке распустилось чародейным цветком – лучи-лепестки широко затрепетали над миром. Запорхали, запели нарядные птицы, каких нельзя услышать и нельзя увидеть на Земле. Здесь была и птица Сирин, лицом похожая на Златоустку, и другие птицы, которых он пока не узнавал в лицо…

Так прошёл первый день в небесах – будто век миновал. И всё равно пока что не приехали к тем желанным пределам, где можно предстать перед Господом Богом. Кони-кологривы, отдыхая после грандиозных перегонов, пощипывали синевато-изумрудные туманы, растущие на обочинах звёздной дороги. Выходя из кареты, человек изумленно посматривал по сторонам. Улыбаясь чему-то, он дышал полной грудью – не мог надышаться воздухом нового мира, воздухом новой эпохи. И дальше, дальше мчались кони-кологривы, копытами взрывая серебряный песок на перекрёстках Млечного пути. И постепенно – встречными ветрами – с души человека сдувало все мёлкое, мирское, суетное. И он даже сам не заметил, когда наступил тот великий, тот долгожданный предел, где нужно было оставить коней-кологривов. Здесь нужно было надеть на себя звёздами расшитую одежду небожителя и пешком с батожком по воздушным горам подниматься туда, откуда ты однажды пришёл на Землю, чтобы воплотиться в образе своём и прошагать своим земным путём, который был начертан именно вот здесь, на огромных небесных скрижалях. И прежде чем отправиться туда – в бессмертие, в бесконечность мирового здания, человек перекрестился, поклонился всему дорогому, земному и прошептал напоследок:

– Дай Бог тебе здоровья, Родина моя! Живи и царствуй!

Мечтал и надеялся он, что отныне будет жить, не тужить в этих райских садах, но, увы, – судьба среди Божьих пределов была ему предписана другая. И судьбу эту он – сам себе уготовил. Он, овладевающий языком Богов, оплошал однажды, перепутал формулы счастья и несчастья, и вот теперь под этим откровенным солнцем он скоро почернеет, постареет. Он превратится в старика-черновика – особый род небесных вечных тружеников. И теперь ему судьба – ходить-бродить среди седых созвездий, среди могучих выстывших миров и, страдая вековой бессонницей, смотреть и смотреть на далёкую милую Землю, высматривать крупицу будущего гения, ученика своего, из которого когда-нибудь вырастет, всенепременно вырастет великий Златоуст.