Сергей Литвинов - Лавка забытых иллюзий [сборник]

— С Шуриком мне очень интересно общаться, и с Вовкой тоже! А вам меня лишь бы дома засадить, ватой обложить!

— Да мы о тебе вообще не говорим, Сереженька. — Бабушка отличалась бесконечным терпением и говорила всегда таким извиняющимся тоном, что могло показаться, будто она сдалась. Но это было обманчивое впечатление, и внутри ее всегда чувствовался стальной стержень. — Я просто заметила, что Вовины родители не имеют высшего образования, вот и все, что я сказала.

Я фыркал, раздосадованный, и убегал в другую комнату.

…В холерную обсервацию мы в итоге в семидесятом едва не попали. В соседнем с нами доме в Новороссийске умер старичок — как раз в том подъезде, что ближе всего располагался к нашему. Умер непонятно от чего (как говорили), вроде бы от старости. Но на всякий случай (как нам объяснили) все население того подъезда засадили в обсервацию. Подъезд закрыли на висячий замок, и подле него день и ночь напролет торчал милиционер. Так как в газетах ничего не писали, по ТВ не говорили и ни о чем не объявляли, непонятно было: то ли впрямь от вибриона Эль-Тор преставился старичок? Или это перестраховка?

Через три недели вернулись из обсервации обитатели подъезда. Коротали они время в пригородном пионерском лагере, отрезанные от всего мира. Никто из них не заразился. Взрослые обсервацией оказались даже довольны. На три недели их освободили от работы (с сохранением заработка) и от домашних дел. Среди пациентов был мой друг, на четыре года меня старше, Сергей Л-н по кличке Лобзик и его сестра, с которой я в одном классе учился, Таня. Их вердикт был: ничего страшного, только скука жуткая. Забирали их (люди так выражались — забирали, как говорили обычно об арестах) в спешке, взять книжек никто не догадался, и никакой связи с внешним миром не было, никто не мог ничего «с воли» передать.

Потом, когда эпидемия прошла, мне не раз доводилось слышать, что справиться с холерой помог социалистический строй. Вроде как это его достижение. И я, пожалуй, с этим соглашусь. Как бы еще, если не с помощью социализма, можно посадить без суда и следствия около ста тысяч человек под замок! Кто бы мог отрезать и полностью изолировать от мира целые регионы вроде Астраханской области или Одессы! Страшно даже подумать, какими взятками, злоупотреблениями, а главное, неэффективным и бестолковым руководством обернулась бы любая эпидемия сейчас, если, не дай бог, случится. Вряд ли слово «обсервация» окрасится тогда в народном сознании в юмористические тона.

Бывает и так — вроде вещь и сохранилась, но наполнилась совершенно иным содержанием. Почтовые ящики, к примеру, некогда имелись непосредственно в каждой квартире. Не так, как сегодня: зашел дядя почтальон в подъезд и внизу, на первом этаже, не поднимаясь, быстренько разложил корреспонденцию (большей частью рекламную) по ящикам. Раньше обходили все этажи, каждую квартиру и вбрасывали — почитай, прямо в дом — газеты, журналы и письма. Поэтому многие для облегчения труда почтальонов (а может, чтобы продемонстрировать перед соседями свою лояльность или же, напротив, фронду) вырезали и наклеивали на почтовые ящики шапки выписываемых газет и журналов: к примеру, «Правда», «Учительская газета» или «Советский спорт». Или «Комсомольская правда» и «Новороссийский рабочий». Или (явные диссиденты, к ним наверняка местное КГБ присматривалось): «Литературная газета», «Новый мир», «Иностранная литература».

Кстати, если кто забыл: определенные средства массовой информации тогда ПОЛАГАЛОСЬ подписывать. Каждый коммунист должен был получать «Правду». И если в семье было двое членов КПСС (как, к примеру, у меня: и мама, и папа), одному из них приходилось предъявлять парторгу на своей работе подписную квитанцию, выданную супругу. А каждый комсомолец был обязан выписать «Комсомольскую правду» или региональную газету ВЛКСМ — например, «Комсомолец Кубани». Причем «Московский комсомолец», к примеру (во всяком случае, с конца семидесятых, не знаю, как раньше), в зачет не шел. На то, чтобы эту газету выписать, напротив, существовал лимит. Равно как на «Советский спорт», журналы «Смена», «Огонек» или «Наука и жизнь». Чтобы эти издания получать дома, требовались очень серьезные знакомства.

Существовали также такие СМИ, которые просто НЕЛЬЗЯ было выписать. Никому. Ни за какие деньги. И непонятно почему. К ним относился, например, еженедельник «Футбол-хоккей» или столичная газета, где публиковалась афиша кинотеатров, «Досуг в Москве». Они продавались только в розницу.