Сергей Литвинов - Лавка забытых иллюзий [сборник]

Честно говоря, сейчас вспоминаешь это как бред. Тяжелый системный бред, внутри которого мы жили и воспринимали его как очень логичную, совершенно упорядоченную и, более того, единственно возможную систему.

Я еще застал газетные шапки, наклеенные на ящики. И тяжеленные почтальонские сумки из брезента, с широченным ремнем. После одного случая я стал относиться к ним почти как к родным.

Тогда мне было лет тринадцать, и я, как обычно, проводил лето у бабушки с дедушкой в Новороссийске. У меня появилось горячее желание — можно сказать, мечта: я очень хотел зарабатывать. Именно: не иметь много денег и не купить что-то конкретное, а — зарабатывать . Почему вдруг и зачем? Наверное, это доказало бы мою взрослость. Ведь я внутренне тогда чувствовал себя взрослым, но совершенно таковым не был. К тому же мне было скучно. Все друзья разъехались на каникулы. Я нудился: читал, ходил в кино и даже помогал по дому. Купаться меня отпускать уже стали — но что за интерес в море плавать одному!

В уме я прорабатывал несколько способов добычи денег. Самый простой — это собирать бутылки. Обычно от курортников оставалось их много — на пляжах, скверах и парках. Каждая из них стоила двенадцать копеек. Практически за пару пустых бутылок можно было купить билет в кино! Я начал присматриваться к этому бизнесу (сейчас сказали бы: проводил маркетинговый анализ перед старт-апом), и заметил, что порожнюю тару собирают в основном старушонки, причем каждая действует в совершенно определенном районе, и другие там не ходят. Не то что я боялся конкуренции со стороны старух, но сразу представил, как я буду смотреться в их компании: весьма неорганично. И слух о мальчишке, собирающем бутылки, пойдет гулять по городу и довольно скоро достигнет ушей моей бабушки. Я вообразил, как она огорченно всплеснет руками: «Сережик, зачем ты это делаешь?!»

Мой сосед по лестничной площадке Колька Р-н, на год старше, занимался другим видом собирательства, более благородным. Он выискивал под водой крабов и рапанов. Потом он их вываривал, чистил, покрывал лаком и продавал курортникам на Каботажке, у пристани катера, идущего на Косу. Торговал он по рублю штучка, а за отдельные, особо выдающиеся по размерам экземпляры, просил и два рубля, и даже три. Торговля у него ни шатко ни валко, но шла.

У меня были и маска с трубкой, и ласты. И крабов я ловить умел, и рапаны на донном песке собирать доводилось, однако вставал вопрос: вот я добыл их — а дальше? Вываривать рапанов с крабами втайне от бабушки с дедушкой не получится. Когда этим занимался мой сосед, даже у нас в квартире пахло рыбной тухлятинкой, и бабушка принюхивалась и замечала: «Опять Колька свои ракушки варит». К тому же торговля дарами моря на виду у всего города тоже явно не осталась бы не замеченной взрослыми, и вряд ли они, предчувствовал я, придут в восторг от подобной карьеры внука. Хорошо Кольке, думал я, у него мать пьяница, сама его заставляет работать, а мне с моими чистоплюями булечкой с дедом каково?

Нет, требовался бизнес посильный для меня, мальчишки, — однако мало того что легальный, но еще при этом социально одобряемый.

У бабушки в городе было много знакомых. У одной из них, частной портнихи Нины Яковлевны В-м, была дочка по имени Таня, всего-то на один класс старше меня. И вот, можете себе представить, эта Таня — работала! И зарабатывала деньги. На вопрос моей бабушки, где и как она зарабатывает и, главное, как устроиться на такую должность, Нина Яковлевна начинала нести нечто несуразное, но моя бабушка умела быть настойчивой (особенно когда дело касалось ее внуков) и вытянула из подруги следующее: работает Таня почтальоном, устроил ее на эту должность какой-то знакомый ее отца; но занять аналогичную вакансию вряд ли получится, потому что надо для этого иметь очень большой блат.

Но бабушка умела добиваться своего. И в один прекрасный день мне сказали: ты выходишь работать. Завтра будет пробный день — пройдешься вместе с почтальоном по участку, а там посмотрят, как тебе понравится и что у тебя получится.

Я пришел на главпочтамт не рано. Почту в Новороссийске разносили поздно — просто потому, что не успевали привезти в город газеты. Самые важные издания, вроде «Правды» и «Социалистической индустрии», печатали в Краснодаре, а потом развозили на машинах по городам края. Матрицы номеров доставляли сначала самолетом, потом стали передавать по фототелетайпу. А всевозможные издания второй руки, типа «Советского спорта» или «Лесной промышленности», вообще приезжали к нам из столицы на поезде и доставляли подписчикам на второй, а то и третий день после выхода. Словом, все газеты, за вычетом «Новороссийского рабочего», доставлялись нам из Краснодара и Москвы. Поэтому почту разносили ближе к обеду.