Джесси Бёртон - Муза

– Еще? – тихо спросил он.

Пауза.

– Еще, – сказала она.

Он задрал юбку до талии и, став на колени, раздвинул ее бедра. Когда его язык прошелся вниз по трусикам, Олив сделала еще один судорожный вдох. Он остановился.

– Еще? – спросил он.

– Да, – ответила она.

Тогда он оттянул ткань в сторону и запустил язык внутрь, все там облизывая и обхаживая, погружая в нее весь рот.

– Мне это не снится? – прошептала Олив, а затем ей уже было не до слов.

Он перешел к делу, и вскоре она уже вовсю подмахивала, а ее стоны срывались на пронзительный крик. Она распростерлась на широкой сучковатой столешнице, закинув руки за голову. Он встал во весь рост и оглядел ее, держа за бедра: распластана на столе, лицо запрокинуто, взгляд отсутствующий и только улыбка, выражающая неоспоримую победу и блаженство.

– Еще? – спросил Исаак.

Она открыла глаза и развела ноги пошире, не сводя с него глаз.

– Еще .

Первый рассказ, опубликованный мною в Англии, появился на страницах (с семьдесят четвертой по семьдесят седьмую) «Лондонского книжного обозрения» в октябре 1967 года. Рассказ назывался «Беспалая женщина», и журнал даже заплатил кому-то за иллюстрацию соответствующего содержания. Они забыли напечатать мягкий знак в конце моего имени, поэтому подпись выглядела так, словно автором был мой отец. У меня до сих пор сохранились два экземпляра того конкретного издания: один я приобрела для себя, а второй отправила маме в Порт-оф-Спейн. Этот экземпляр вернулся ко мне годы спустя после того, как мама умерла.

Мама написала в своем экземпляре «Моя девочка!» и, что отрадно, шариковой ручкой добавила мягкий знак к моему имени. Годы спустя, на похоронах мамы, моя двоюродная сестра Луиза рассказывала, что миссис Бастьен одалживала свой экземпляр «Лондонского книжного обозрения» всем друзьям и знакомым – точно библиотека, состоящая из одной женщины, – причем настоятельно требовала, чтобы рассказ был прочитан за один вечер. Мне кажется, в итоге в Порт-оф-Спейн оказалось больше моих читателей, чем в образованных кругах Лондона. А уж как земляки восприняли мое детище, я так никогда и не узнаю.

Конечно же винить во всем – или благодарить за все – нужно Квик: именно она сделала так, что рассказ нашел дорогу к издателю. Наверное, она полюбовалась симметрией этого сюжета: я положила ей на стол рукопись, а она вернула мне мой же рассказ, но уже в виде журнальной публикации. Еще мне показалось странным, что Квик, сидя в собственном саду, побуждала меня пренебрегать мнениями других людей, а сама отнесла мое произведение в журнал, чтобы я могла получить одобрение читателей.

– Откройте страницу семьдесят четыре, – скомандовала Квик, агрессивно расчесывая шею.

Я не стала прекословить. Сидя в том самом кабинете Скелтоновского института, где был неважный вид из окна, я желала, чтобы Квик ушла и дала мне возможность в одиночестве рассматривать мое (ну, почти мое) имя на странице журнала. Но Квик и не думала уходить, так что мне пришлось попридержать то цунами звука, которым я жаждала огласить всю площадь, – вопль удовлетворения столь громкий, что мог бы долететь и до крыш домов где-нибудь на побережье в графстве Кент. Сверху имя отца – Оделл Бастьен, снизу рассказ дочери. Я готова была поклясться, что в следующий раз мягкий знак будет на своем законном месте. Но сейчас меня устраивал статус-кво. По крайней мере, слова уж точно были моими.

Квик улыбалась, и эта улыбка совершенно преобразила ее худое лицо: оно выглядело ликующим, молодым, сияющим от удовольствия. В тот день Квик была одета в слегка расклешенные темно-зеленые брюки и шелковую блузку с большим бантом на вороте, в согласии со временем года украшенную повторяющимся узором из коричневых листьев. Я заметила, что материя слегка обвисла у нее на бедрах; она заметно похудела.

– Это отличный рассказ, – сказала Квик, – вот я и отправила его в редакцию. Я вам даже гонорар организовала. Тридцать фунтов.

– Тридцать фунтов?

– Надеюсь, это вас устроит. Вы ведь не возражаете против того, что я проявила инициативу?

– Да я даже не знаю, как вас благодарить. Спасибо вам!

Квик со смехом села напротив меня, порылась в кармане брюк, прикурила и глубоко вдохнула.

– Не стоит благодарности, – сказала она. – Рассказ потрясающий. Вы взяли за основу какое-то из происшествий в «Дольчиз»?

– Что-то вроде того.