Энн Тайлер - Морган ускользает

– Со спиной у нее неладно, – сказала Бонни. – Потянула или вывернула, не знаю. Они с мужем попали в лобовое столкновение. Дэвид даже царапины не получил, а Кэйт повредила спину.

– А что случилось с другим водителем? – спросила Эмили.

– С каким?

– С водителем другой машины.

– Так им Дэвид и был.

– То есть она с собственным мужем столкнулась?

– Да, и повредила спину – не то растянула, не то вывернула, я же об этом и говорю.

– О, теперь понимаю.

– Ну вот, и мне хотелось, чтобы она приехала домой, я ее выхожу быстрее, чем Дэвид. Бог свидетель, практики у меня хватало. Ну а кроме того, я хожу на лекции о совершенно новом способе питания, диете, которая помогает от всех болезней. Она любые проблемы решает, и телесные, и душевные, – депрессии, инфекции, опухоли… Вы, наверное, этого не помните, но когда прошлой зимой на Молли напали в Буффало грабители, она как раз сына в «скорую» везла…

Соля мясо, пробуя, слушая вполуха, Эмили думала о несчастьях Гауэров – об их авариях, падениях, пожарах, – обо всех происшествиях, из которых они выходили такими бодрыми и веселыми. Эмили, с которой никаких бед не случалось, их жизнь казалась сплошной катастрофой, но Бонни успела с ней свыкнуться и ничему не удивлялась. Эмили пыталась вообразить себя хотя бы на подступах к такому состоянию. И не могла.

Даже сейчас, думала она, когда домочадцы и все хозяйство Моргана перебрались к ней – его мать, сестра, собака, его шляпы и наряды, – сама она, похоже, не изменилась ни на йоту.

Эмили повела Гину за покупками. В августе Гина собиралась отправиться в летний лагерь в Виргинии, в «Кэмп Хопалонг», – за счет родителей Леона. Пора ей научиться жить вдали от дома, сказали они. Эмили это не нравилось. Ей не хотелось надолго расставаться с Гиной, а кроме того, она боялась, что в Виргинии Леон и его родители настроят девочку против нее. Они ведь начнут, тут и сомневаться нечего, внушать ей, какая Эмили аморальная, или лживая, или безответственная, да какая угодно, а ее рядом не будет, и объясниться с дочерью она не сможет. Впрочем, Гине она ничего об этом не говорила. Ей она сказала другое:

– Ты еще такая юная, тебе может стать одиноко. Помнишь, как Моргану пришлось увозить тебя из Рэндаллстауна? Ты даже пару ночей в доме одноклассницы провести не смогла.

– Ох, мама. Это был дом Китти Поттс, а ее подруги меня терпеть не могут.

– И все-таки.

– В лагеря все ездят. Я уже не маленькая.

Эмили пристроила Джошуа себе на бедро и пошла с Гиной по Кросуэлл-стрит на Мерджер-стрит, к «Подвалу Бедного Джона». А там, держа в свободной руке памятку «Кэмп Хопалонга», объяснила продавщице, что им нужны шесть пар белых шорт. Шесть пар! По счастью, одежду тоже оплачивали родители Леона. Гина ушла со стопкой шорт в примерочную кабинку, Эмили ждала снаружи (в последнее время Гина стала стеснительной). Продавщица, напоминавшая в сандалиях на платформе некое хрупкое и неловкое копытное животное, стояла за спиной Эмили, сжимая локоть одной руки ладонью другой. Джошуа заерзал, начал вырываться, однако опустить его на пол Эмили не могла, уж больно тот был грязен – почерневшие доски в обрывках фольги и серых лепешках жевательной резинки. Джошуа становился все более тяжелым. Эмили позвала:

– Гина? Пожалуйста, лапушка, поторопись. Магазин скоро закроют на перерыв.

Ответа не было. Она постучала по стене рядом с кабинкой, отвела занавеску. Гина в покрытой пятнами футболке и ослепительно белых шортах, с поясной петли которых свисали картонные бирки, стояла перед высоким зеркалом. По щекам ее текли слезы. Казалось, что за ними она в зеркале и наблюдает.

– Лапа! – встревожилась Эмили. – Что случилось?

– Я уродина, – ответила Гина.

– Ох, Гина.

– Толстуха.

– «Толстуха»! Кожа да кости.

– Вот смотри, огромные складки жира. Корова! И коленки у меня разные.

– Ну это уже смешно, – сказала Эмили. И оглянулась в поисках поддержки на продавщицу: – Разве не смешно?

На губах продавщицы вырос идеальной формы пузырек розовой жвачки.

– Лучше бы я умерла, – заявила Гина.

– Лапа, может, тебе не стоит в лагерь ехать?

Гина шмыгнула носом и сказала:

– Нет, поеду.

– Ты же знаешь, это вовсе не обязательно.

– Мне хочется.

– Никто тебя заставить не может.

– Мне хочется , – повторила Гина. – Хочется убраться отсюда! И никогда не возвращаться. Меня тошнит от вечного беспорядка, младенцев, подгузников и двух старух, которые заняли мою спальню. Ты позволила им захватить ее. Еще и довольна была. Только я одна во всем Святом Андрее сплю на раскладушке. И пес этот храпит, и сесть мне некуда, везде валяются дурацкие инструменты и вещи Моргана. Я им уже по горло сыта! Почему он все время напяливает эти шляпы? Почему выставляется напоказ?