Нелли Карпухина-Лабузная - Исповедь живодера и другие истории адвокатского бытия

А что арендное предприятие не имело прав никаких проводить приватизацию, поскольку не являлось государственным органом, кто об подумал тогда, в девяностых?

Четырнадцать долгих лет молчали и власти, и арендное предприятие. Пока прокурор не проснулся.

С чисто юридической стороны все потуги прокуроров тщетны: как право имели мои старички приватизировать хату, так и имеют. Пусть даже бы признали приватизацию незаконной, они тут при чём? Просто по второму кругу прошли бы всю процедуру – и точка!

Начисто забыл прокурор и про сроки? Какие? А давности исковой! Всего три года, только три года закон даёт любому лицу, в том числе и нашему прокурору, на право обращения в суд с любыми исками. Подчеркну ещё раз – с любыми!

А сколько времечка утекло? Правильно, аж четырнадцать! Лет. Четырнадцать!

И это с самого первого дня было известно любому юристу: судье, прокурору, всем адвокатам процесса.

Но крутилась телега фемиды, буксуя, скрипели колеса, авось повезёт.

Только представьте, сколько деньжищ государственных было истрачено, сколько людей время тратили на бесполезнейший результат. Зарплаты ежемесячно и неплохие получали следователи, прокуроры, штук с десяток судейского корпуса, сотрудники БТИ да экспертных учреждений, да клерки всевозможные и разные. И все это за долгих пять лет, что дело крутилось в судах.

Кто спросит за это? Отвечу – никто! Хотя спрашивать есть с кого: люди живые, люди работают. Растут в должностях и почёте. В таком государстве да не расти?!

А сколько нервов ушло у моих старичков? Кто считал их потери? Нина Ивановна стала белой, как лунь. Василий Данилович на нервах и стрессах болезнь получил. Тяжёлую, неизлечимую. И каково бы досталось по жизни двоим старикам, если бы не семья? Две славные дочки, племянницы, спонсор семьи, родственник из таких, что не бросают в беде. Наоборот, помогают. Бывают и такие, поверьте. А как быть без спонсора двоим старикам? На пенсию вытянешь дело? И учительский урожай небогатой зарплаты их дочки ситуацию не спасёт.

Снимаю я шляпу перед достопочтенными стариками. Благородные сами, они достойную смену себе воспитали. И им наградой теперь спокойная старость среди своих, в окружении дочек и внучек и правнука. Не на помойке.

Слава Богу, мы не в Украине. Россия – наша держава. Наша страна. И теперь не работают в Севастополе ни тот прокурор, заказчик проекта, ни его дамочка, прокурор Балаклавы, ни тот председатель суда, выносивший заведомо ложные решения, ни тот прокурор, что вновь подписал иск незаконный.

Смела их российская власть, подались они восвояси.

Остался на должности только судья, последним выносивший законнейший судебный вердикт об отказе всех притязаний «буратино» и его покровителей.

И старички мои живы, даже относительно и здоровы. Жива и здорова их дочь, что трудится на ниве просвещенья детишек.

История жизни со вполне счастливым концом.

Жил-был себе судья. И жил неплохо. И очень даже неплохо. Перебрался в Севастополь не знаю уж какими путями из кресла судьи Бахчисарая, этой деревни садов (Бахчи – сад, сарай – село, деревня). Получил вскорости квартиру двухкомнатную в самом что ни на есть центре города, оставил себе и малосемеечку. А как же, а как же! Квартирантам сдавать, денежку получать.

Работа, вот она, рядом с квартирой, только улицу перейти. Свой кабинет. Есть секретарша. Есть и помощник. И куча дел, уголовных, гражданских, административных. Есть и зарплата. По украинским меркам, очень даже прилично судьям платили.

Кр-р-асота! Живи да работай, работать немного осталось: пенсия на горизонте наметилась. И пенсия обещала быть очень приличной, и судейские «выходные» были такими, что ещё не одну квартирку можно себе прикупить.

Но сгубили его жена-молодица да природная жадность. И глупость, наверно, тоже природной была.

Ну, был бы ещё зелен и молод – простится. Но мужичку к шестидесяти подкатило. Самый возраст подумать о внуках, о тёплом жилище и пенсии доброй. И возраст такой как бы так бы сказать, тянет к мудрости, что ли? Однакоча, не всегда и не всех.

Итак, история начинается.

Ближе к вечеру, я уже и сериал просмотрела, и новости щёлкала по телевизору, как звонок. Чего это ради и кто там во тьме ночной ко мне в гости собрался? Открываю – ба! Целый судья на пороге! Как курица мокрая. Носом, как мало дитё шмыгает: «меня заказали. Меня заказали». Вначале подумала страшное: мало ли видела на адвокатском веку и жертв и их горе-мучителей, заказчиков покушений.