Джо Хилл - Пожарный

Харпер посмотрела сквозь лобовое стекло – потрескавшееся и вдавленное внутрь. Джон повис, все еще пристегнутый к сиденью, голова склонилась на правое плечо, и кровь капала из-под волос и из носа. Но он был жив. Харпер видела, как вздымается и опадает его грудь.

Не видела она одного – способа достать Джона. Она слишком беременна, чтобы добраться до водительской дверцы, которая теперь смотрела в небеса. Харпер не могла разбить то, что осталось от ветрового стекла, без инструментов – да и боялась засыпать Джона осколками.

«Лестница», – пришла в голову мысль. Не та, большая, на крыше машины, а одна из маленьких, прикрепленных к отсекам.

Харпер снова перепрыгнула полосу огня (так что же горит? пахнет не бензином) и поспешила к корме машины. Все содержимое отсеков вывалилось, и Харпер осторожно шагала через перепутанные, как в игрушечном наборе, рукоятки топоров и ломы. В спешке Харпер чуть не наступила на кота и отшатнулась, когда он испуганно взвыл.

Харпер опомнилась и отступила на шаг. Мистер Трюфель уставился на нее, шерсть встала дыбом. Похоже, Рене увела от машины всех, кроме кота.

– Ох, это ты, – сказала Харпер, нагнувшись и протянув руку. – Господи, как же ты выжил? Сколько из девяти жизней потратил?

– Все до одной, – произнес Джейкоб, и лопата, разорвав дымовую завесу, ударила по коту, как крокетный молоток – по шару.

Мистер Трюфель, мертвый, со сломанной шеей, пролетел по воздуху и рухнул в кусты. Харпер завизжала и, отшатнувшись, села на задницу. Джейкоб двумя руками занес лопату над ее головой. Харпер начала отталкиваться каблуками, и лезвие лопаты вонзилось в мягкий асфальт между ее ног.

Харпер ползла задом прочь, по битому стеклу и камням. Пока Джейкоб раскачивал лопату, чтобы вытащить лезвие и шагнуть вперед, Харпер успела рассмотреть его. Правая рука почернела и напоминала кожицу пережаренного цыпленка. Трещины открывали розовое мясо, блестящее гноем. Правая половина лица тоже обуглилась, и волосы с этой стороны еще дымились. На дряблой шее чернел старый ожог в форме человеческой ладони.

Он шагнул вперед, медленно и неуклюже; от былой грации танцора не осталось и следа. Он заговорил грубым и невнятным голосом. В правом углу рта обожженные губы слиплись.

– Я был прав, когда говорил, что заболел из-за тебя, миладевочка, – сказал он. – Да, ты не заразила меня драконьей чешуей, у меня другая болезнь. Гораздо хуже. Жить с тобой – все равно что подцепить лихорадку. Такая женщина – сама по себе инфекция. Ты паразитировала на мне, как бактерия. Ты не представляешь, как мне хотелось выздороветь. Излечиться от тебя.

Он снова взмахнул лопатой, но Харпер успела оттолкнуться пятками. Штык лопаты разрезал туман, оставив за собой полоски дыма.

– Когда-то я думал, что ты станешь моей музой, – сказал Джейкоб и засмеялся странным неуместным смехом. – Я думал – ты вдохновишь меня! Что ж, в конце концов вдохновила. В конце ты показала мне мое настоящее призвание: тушить огонь. Я такой бравый пожарный, я тушу пожары еще до их возникновения. Ясно? Ты все же стала моей музой!

Никакая я не муза, подумала Харпер, да и он никакой не писатель; и ей было нисколько не жаль. Что бы ни искал Джейкоб – вину или вдохновение, – в любом случае ей отводилась роль топлива. Она была для него чем-то, что нужно жечь.

– Твой приятель жив еще? – спросил Джейкоб, кивнув на пожарную машину. – Хорошо бы он был жив. Я отрежу твою голову и брошу ему на колени, прежде чем убить его. Пусть посмотрит еще раз на твое лицо и назовет твое имя. Пусть знает: он не сохранил то, что отнял у меня.

Харпер начала петь про себя без слов. Левая кисть зашипела, задымилась и окуталась светом. Харпер подняла руку, но Джейкоб ударил ее лопатой, и пламя погасло. Харпер вскрикнула от боли.

– Он еще и фокусам тебя научил? – спросил Джейкоб. – Не только отсасывать ему? Жаль, он не научил тебя не играть с огнем. В твоем возрасте женщина должна помнить, чем это может кончиться, миладевочка. Дети, которые играют с огнем, в конце концов сгорают. Сгорают дотла.

Харпер его не слушала. Она смотрела мимо. Сердце бешено колотилось, толкая кровь, дышать было тяжело.

– На меня смотри, – рявкнул Джейкоб. Он кончиком лопаты уперся в подбородок Харпер и поднял ей голову, заставив взглянуть ему в глаза. – Я с тобой говорю, миладевочка. Ты слышала меня? Ты вообще меня слушаешь? Маленькие девочки не играют с огнем. А то будет больно.

– Да, – прошептала Харпер. – Ты прав. Мне очень жаль, Джейкоб.