Ханс Хенни Янн - Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга вторая)

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 693.

…господину полицмейстеру Оливенкроне… Фамилия этого чиновника означает «венок из ветвей оливы».

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 693.

Смертельный удар, видимо, был нанесен 20 или 21 ноября. 21 ноября — праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы; 20 ноября — День святого Эдмунда, покровителя Англии. В 869 году, когда на побережье Восточной Англии высадились викинги, англо-саксонский король Эдмунд возглавил войско, но вскоре попал в плен. Его мученическая кончина случилась 20 ноября 869 года. Святой Эдмунд считается покровителем людей, страдающих от эпидемий и пыток, а также защитникам от волков. Впоследствии английская легенда отождествила его со святым Себастьяном.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 694.

…господина судебного медицинского эксперта Финзена (Finsen). Возможно, имя выбрано по аналогии с именем Нильса Рюберга Финзена ( Finsen ; 1860–1904) — фарерско-датского физиотерапевта. В 1903 году он стал первым датским лауреатом Нобелевской премии.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 694.

Луукка. Это должен быть тот самый нотариус, который составлял протокол ( с. 686). Луукка (Luukka) — финское написание имени Лука (например, в названии Евангелия от Луки). Имени Антли (Antli) вроде бы не существует.

Свидетельство II (наст. изд.), комм. к с. 694.

(loco sigilli). Место печати (лат.).

КОНЕЦ Свидетельства Густава Аниаса Хорна, записанного после того, как ему исполнилось сорок девять лет. Тина-Карен Пуссе (Pusse) обратила внимание на три странных факта, разрушающих представление читателя «Свидетельства» о том, что он имеет дело с автобиографическим повествованием. Во первых, словам «Свидетельство Густава Аниаса Хорна» — на титульном листе — предшествует имя другого автора и указание на фиктивный характер повествования: «Ханс Хенни Янн. Река без берегов. Роман в трех частях». Во-вторых, в конце второй части свидетельства слова «КОНЕЦ Свидетельства Густава Аниаса Хорна…» выглядят как подпись составителя этого текста, но стоят после дополнительных документов — письма к умершей матери и «копии протокола», — тоща как составитель свидетельства был убит на несколько месяцев раньше, чем был составлен протокол. И наконец, хотя в конце протокола отведено «место для печати», никакой печати там нет.

Разгадка, как мне кажется, скрывается в ранних текстах Янна. В драматическом фрагменте «Той книги первый и последний лист» мастер Ханс беседует с двумя своими персонажами или двойниками (см. выше, с. 754, коммент. к с. 487). Из беседы следует, что эти трое воспринимают себя как некое единство, но существуют в какой-то сновидческой сфере и что один из них может убить кого-то из двух других ради получения знания ( Угрино и Инграбания, с. 262–263 и 274; курсив мой. — Т. Б. ):

Ханс. Наши сновидения обмеривали земли других людей. Мы, может, тоже грезили, что умрем или сойдем с ума, — но были сохранены для чего-то иного. Мы не сделали последнего вывода из проблемы сладострастия или неисцелимого страдания. Антихристу приходится долго терзать нас, постепенно уничтожать нашу веру, ломать силу сопротивления — и только потом он передает нас, уже разодранных в клочья, духам болезни и разложения. Мы должны будем погибнуть, если не победим… Но победа останется за нами. Бог уже стал для нас глиной, отданной в наши руки: наши слезы формуют его, наш смех моделирует, судорога наших ладоней убивает его застывший контур.

Мы пока еще должны жить, и этот жизненный путь не закончится, не изменится, пока один из нас не умрет;тогда мы соберемся вокруг его хладного тела, постоим в темноте и подумаем о своей любви… <���…>

Я перестану писать драмы, которые развлекают. Я пойду по улицам и буду говорить с людьми. Я буду сопровождать каждого до перекрестка, где навстречу выйдет другой человек, и потом начну говорить с тем: я буду к нему принюхиваться, присматриваться. <���…> Закончить с этим я намереваюсь только тогда, когда кто-нибудь умрет под моими руками.<���…> И те познания, которые я извлеку из случившегося, я запишу, пусть даже это будет один лист,одно положение из большой книги закона, который после столь длительного периода, потраченного без всяких усилий, наконец следует сформулировать, — закона о нашем теле.