Уолли Лэмб - Она доведена до отчаяния

– Где это мы? – спросила я, проснувшись. Данте настоял, чтобы снова сесть за руль. Мы стояли у «Бургер Кинга», съехав с крупного шоссе.

– Холиоке, Массачусетс. Закажешь поесть, а то мне нужно отлить?

– Чего тебе взять?

– Не знаю, ну, бургер с сыром, большую порцию жареной картошки, ванильный коктейль.

Я нехотя подошла к прилавку из нержавеющей стали. Кассиры в фастфудах нетерпеливы и нерешительны.

– Добро пожаловать в «Бургер Кинг», у нас не жарят на сковороде, а готовят на гриле. Что вам предложить?

Веснушчатая девочка-подросток с волосами медового цвета. Как Шейла, о которой я думала перед тем, как заснуть. Я повторила заказ Данте, и девочка быстро натыкала что-то на кнопках кассы.

– Все или еще что-то?

– Э-э… И чашку чая, наверное.

– Со сливками и сахаром, мэм?

– Как хотите. Да.

– Пять восемьдесят пять, мэм.

Была середина дня, посетителей мало. Вокруг пустые столики. Пока Данте шел к одному из них, я увидела путь, который проделала наша с ним жизнь: сплошная линия на «Волшебном экране», петляющая туда-сюда на сером фоне.

Он вынул из коробки гамбургер, откусил большой полукруг и принялся жевать. Я отвела глаза.

– Я тут подумал, – начал он. – Договор на аренду квартиры истекает меньше чем через три месяца. Что скажешь, если мы переедем в дом твоей бабушки?

– Я тут тоже думала, – ответила я. – В определенном смысле ты ее изнасиловал.

– Что?!

– Твою подружку-старшеклассницу, Шейлу. Ты ее изнасиловал.

Данте огляделся, не слышит ли кто, и отложил бургер.

– Из чего же это следует?

– Ты воспользовался своим преимуществом.

– Да сейчас, – засмеялся Данте. – Это она все организовала как по нотам, звонила мне по три-четыре раза в день, заходила в дом, даже не постучав!

– Тебе тридцать, а ей сколько, семнадцать? Ты изнасиловал ее тем, что старше почти вдвое.

Данте отпил коктейля, не сводя с меня глаз.

– Надеюсь, ты понимаешь, что все неправильно поняла, – начал злиться он. – Я уже пытался тебе втолковать – сегодняшние дети отнюдь не невинные крошки. Если на то пошло, эта маленькая коза изнасиловала и уничтожила нас. Мою карьеру. Наши с тобой отношения. Только сейчас не время и не место об этом говорить.

Я болтала в чашке чайным пакетиком.

– Знаешь, что смешнее всего? – спросила я. – Я осталась вегетарианкой, а ты нет.

– Какое это, черт побери, имеет сюда отношение?

– Сначала я не ела мяса, чтобы тебе было приятно. Думала, ты этого хочешь, и хотела тебе угодить. А теперь меня тошнит при одной мысли о мясе. К горлу подкатывает противный комок, даже когда я вижу тебя с этим гамбургером. Примерно такое же ощущение я научилась произвольно вызывать в клинике для душевнобольных, когда представляла, как моя еда покрывается плесенью. Я ведь раньше весила сто двадцать килограммов.

У Данте вырвался нервный, растерянный смешок.

– Это какое-то бесцельное мозгоклюйство или прикажешь следить за твоим потоком сознания?

– Но настоящей вегетарианкой меня сделал аборт, – продолжала я.

– О Иисусе…

– С каждым жевком как будто ешь ее мясо. Что мы, кстати, и сделали, Данте. Сначала создали ее, а потом сожрали.

– Так, все, хватит, – разозлился он. – Замолчи, закрой рот.

– Я тебе еще кое-чего никогда не рассказывала – меня изнасиловали в тринадцать лет, – продолжала я. – Жилец с третьего этажа, снимавший комнату у моей бабушки.

Уборщица провезла мимо нас шваброй. Молчание длилось так долго, что я даже засомневалась – я это сказала или только подумала.

– И акварелью я никогда не занималась. Я копировала мировые шедевры на «Волшебном экране» – хорошо получалось, кстати. Но по твоим глазам увидела, что это поˊшло и дешево, и закрыла рот на эту тему. Да, и еще: мой отец не умер, он живет, кажется, в Нью-Джерси, как и твои родители. Ты предположил, что он умер, и я не стала тебя разуверять. Вы с ним во многом похожи. Я этого не замечала, пока на Новый год ты меня не ударил, а тогда подумала: Долорес, где были твои глаза? Я рисовала на «Волшебном экране» в доме для вылечившихся, когда меня выписали из стационара. Клиника называется Грейсвуд. Я там несколько лет провела.

Данте с трудом сглотнул, не глядя на меня.

– Когда я попала в клинику, весила сто девятнадцать кило, вот что я с собой сотворила. Перед самым нервным срывом мне стало уже совсем невмоготу, и я на такси из Пенсильвании рванула на Кейп-Код. Хотела там покончить с собой. Я тогда окончательно запуталась – накануне переспала с женщиной, которая… Ну, это отдельная длинная история… Короче, по дороге на Кейп-Код мы остановились у кафе, где продавали пончики, и я сидела на заднем сиденье такси и съела не то восемь, не то девять пончиков с лимонной начинкой, заливаясь слезами. Плакала и лопала, вот насколько у меня с головой было не в порядке.