Уолли Лэмб - Она доведена до отчаяния

– Мужчина или женщина? – спросил он.

– Надин. А что?

– Зачем ты ходила к парапсихологу?

– К ней обращался кое-кто из нашей фотолаборатории. А зачем вообще ходят к парапсихологам? Я хотела узнать свое будущее.

– Ты сама создаешь свое будущее, Долорес, – сказал он. Опять этот старый треп. Я встала и отошла к окну. – Сядь, пожалуйста, – попросил доктор Шоу. – Я хотел бы смотреть тебе в глаза.

– А мне не хочется присаживаться.

– Ну, доставь мне удовольствие, – попросил он своим давно доставшим материнским тоном. Я нехотя хлопнулась в кресло, перекинув ноги через подлокотник.

– Ты создаешь свое будущее, Долорес. Я думал, ты уже это поняла. Ты строишь свое счастье из правильных представлений и хороших привычек.

– Вроде чистки гребаных зубов зубной ниткой?

Доктор Шоу по-родительски вздохнул.

– Мне нужно очистить воздух, – сказал он. – Давай вместе сделаем несколько очищающих вздохов.

Мы делали их вместе с самого моего «рождения» пять лет назад.

– Нет, спасибо, – отказалась я. – Я достаточно чистая.

– Я снова слышу сарказм. Ты давно не облачалась в свою защитную броню.

– Слушайте, я знаю, что создаю собственное будущее, ясно? Я пошла к Надин узнать, с чем мне предстоит столкнуться.

Доктор Шоу встал, выдернул из коробки салфетку и начал протирать листья резинового деревца.

– Вы же вроде хотели смотреть мне в глаза, – не удержалась я.

Он снова сел, молча глядя на меня.

– Когда записываешься к ней, не надо даже имени называть.

– И что она тебе сказала?

– Что в детстве я испытала насилие и очень болезненно это пережила.

– Ну, это замечание оставляет большой простор для интерпретации, – сказал доктор Шоу. – Покажи мне детство без какого-либо рода насилия. Покажи мне детство без боли.

– Она сказала, что я прошла громадные психические изменения. Вот откуда бы ей это знать? Я же не снимала свитер и не показывала ей растяжки!

– А о твоем будущем что она говорила?

– Что счастье меня найдет, если я буду готова его принять.

– Ты режиссируешь свое счастье, Долорес, ты над ним работаешь! Счастье не ловят, когда оно летит к тебе, как мяч. Если ты хочешь быть собой, своей настоящей личностью, если ты собираешься сама себя поддерживать, как ты говоришь – и я не имею в виду надбавку в тридцать пять центов в час, – тогда тебе придется прекратить водиться с шарлатанами.

– А вы знаете свое прозвище в Доме Поддержки? Шарлатан Хестон, доктор с комплексом Бога.

Доктор Шоу прикрыл глаза, но я видела, что он не занят визуализацией.

– Ты меня огорчаешь, – сказал он. – Это похоже на предательство.

– Если это попытка надавить на чувство вины, ничего не получится. Вы мне не мать.

– Не мать?

– Надин сказала, что я прирожденный художник. Она подержала меня за руки и ощутила вибрацию на кончиках моих пальцев, настоящий талант. Вы ни разу не изъявили желания посмотреть мои рисунки.

– Но ты никогда не озвучивала эту потребность. Мне всегда казалось, что твои… рисунки – это то, чем ты хочешь заниматься самостоятельно. Я с удовольствием посмотрю на твои… работы.

– Вы же запретили приносить их на сессии. Вы сказали, что мне надо найти занятие во внешнем мире.

– Я до сегодняшнего дня не подозревал, как они важны для тебя с художественной точки зрения. Когда можно их посмотреть?

– Ваш голос звучит фальшиво, – сказала я. – Это меня оскорбляет.

– Позволь мне спросить прямо: ты предпочитаешь, чтобы я увидел твои работы или чтобы я их не видел?

– Для меня нет разницы, если честно. Я устала от всего этого. Меня достал ваш голос, не обижайтесь. Мне противно смотреть на лысую старуху Деполито. Я хочу жить там, где можно запирать дверь своей комнаты, где я могу жить на свой настоящий возраст и не притворяться, что какой-то мужик – моя мама.

Вот тут-то я увидела у него слезы на глазах.

– Ну что ж, – произнес доктор Шоу, – чувства – это факты. Сколько… работ у тебя скопилось?

– Я их не коплю, я их создаю.

Ответом на его вопрос было тридцать шесть – столько законченных картин на «Волшебном экране» я сделала. Я хранила их на чердаке Дома Поддержки в столе из клееной фанеры на коˊзлах. Картину, над которой я работала, я держала под кроватью. Дежурные по уборке хорошо знали, что ко мне с пылесосом заходить не надо – это было одним из правил Дома Поддержки.

Спустя пару месяцев рисования на «Волшебном экране», на который никто в Доме не покушался, потому что я рисовала в сто раз лучше всех, я начала уходить в парк и работать там. Люди останавливались за скамейкой и молча смотрели – сперва незнакомцы, а затем определились и завсегдатаи, которые при моем появлении заметно оживлялись. Они приносили мне кофе из магазина через улицу. Все почтительно молчали, пока я работала. Одна женщина твердила, что так и видит меня с «Волшебным экраном» в «Майке Дугласе», поэтому напишет обо мне в это шоу.