Айрис Мердок - Время ангелов

Несколько минут спустя Мюриель неслышно вышла из парадной двери. На улице стояла тишина. Туман стал чуть менее плотным, и воздух наполнился снегом. Огромные мягкие белые снежинки бесшумно кружились вокруг нее и, казалось, коснувшись земли, снова поднимались и летели по воздуху, рисуя узор, от которого рябило в глазах. Они падали столь обильно, что заполнили атмосферу холодом, как густым неласковым мехом. Мюриель отбросила их от лица и, опустив голову, пошла вперед. Снег скрипел под ногами. Внезапно перед ней выросла укутанная фигура и прошла мимо, направляясь к дому священника. Она напоминала миссис Барлоу.

Мюриель быстро шла, не глядя куда, и пыталась размышлять. По крайней мере способность думать, казалось, вернулась к ней. Она подверглась сильному давлению. Карел употребил свою власть, и, хотя он не произнес особых угроз, в его силе ощущалась скрытая опасность. Но чем он мог ей угрожать? Мюриель боялась потерять связь с реальностью. У нее не было времени подумать между разговором с Карелом и встречей с Лео, и все же она инстинктивно уцепилась за возможность как-то использовать Лео. Она боялась Карела, опасалась ослушаться его. Но еще больше она боялась чего-то другого — изоляции, паралича воли, превращения мира в нечто маленькое, сонное и огороженное, как внутренняя часть яйца. Ей казалось, будто Карел пытался вовлечь ее в какой-то дьявольский заговор или, скорее, загипнотизировать ее, привив чувство неизбежности. Ей нужна была резкость, даже абсурдность Лео, чтобы убедить себя в своем собственном независимом существовании.

Но почему она думала о словах Карела как о дьявольском заговоре? Если это и был заговор, то она в нем давно участвовала. Она никогда не сомневалась в том, что Элизабет больна и нуждается в защите от потрясений окружающего мира. Она была главной защитницей Элизабет от этих потрясений, и сама намеренно создала тот будуар, в котором теперь Элизабет казалась такой пугающе сонной и оцепеневшей. Все это воспринималось как необходимость. Доктора приходили и уходили, качали головами, предостерегали против напряжения и рекомендовали полный покой. Элизабет была инвалидом и вела жизнь больной. Что здесь таинственного?

«Почему я не могу относиться ко всему этому проще?» — размышляла Мюриель. Возможно, Элизабет и должна вести такую тихую жизнь. Но почему она так изолирована от людей? Карел внес какую-то путаницу в отношения, и теперь нужно все расставить по местам. Это не такое уж не допускающее никаких отступлений дело. Почему бы Мюриель не пойти к отцу и твердо и прямо не заявить ему о своем мнении — Элизабет нужно общество и почему бы для начала не познакомить ее с Лео Пешковым? В предложении не было ничего ужасного. Так почему ей тотчас же показалось, что было?

Вот что ей нужно сделать — объяснить все Юджину. Он здесь, он благоразумный, и мысль о том, чтобы привлечь его, успокаивала. Но одобрит ли он идею познакомить Лео с Элизабет? А почему бы и нет? Однако самой Мюриель осуществить этот план теперь казалось так же дико, как, например, разбить зеркало. Разумному постороннему человеку эта идея показалась бы вполне обычной. Хотя, чтобы посторонний действительно понял ситуацию, не придется ли его слегка заразить своим мрачным восприятием событий? Но удастся ли ей это? Не угаснет ли тогда тот огонь и не покажется ли совершенно нереальным? Может, он действительно не настоящий? «Я должна поговорить с Юджином», — сказала себе Мюриель. Но, воображая свою беседу с ним, она представляла себя заключенной в его объятия.

— Мюриель!

Мюриель отпрянула, поскользнулась и чуть не упала с тротуара. Рядом с ней в коричневато-белом вихре снегопада стояла какая-то фигура. «Где я?» — было первой мыслью Мюриель. Она брела наугад, и теперь кто-то окликнул ее по имени.

— Мюриель…

Мюриель узнала Нору Шэдокс-Браун.

— А, привет…

— Моя дорогая девочка, какая удача, что я встретила тебя. Я как раз собиралась зайти к вам. Этот коричневый демон у дверей всегда говорит, что тебя нет. На этот раз я намеревалась назвать ее лгуньей, и надо же, встретила тебя!

— Да… — сказала Мюриель. Она ощущала себя настолько отрезанной от Шэдокс, столь безразличной и неспособной понять ее, что, казалось, едва ли стоило отвечать.

— Мюриель, я хочу серьезно поговорить с тобой.

— Все это не имеет значения, — сказала Мюриель. Ей хотелось поскорее отделаться от Шэдокс, но у нее не было сил что-то выдумывать.

— Что ты сказала? Послушай, нет смысла стоять здесь в такой снегопад. Кажется, ты умираешь от холода. Надеюсь, ты не спешишь? Отсюда недалеко до моего дома. Мы сможем дойти за пять минут. Быстрая ходьба согреет нас. И никаких разговоров по дороге! Идем быстрым шагом!