Антон Уткин - Тридевять земель

РАСКРУТКА

а) В ответ на вброс концепции идет массовое возмущение разного рода евразийцев и державников в диапазоне от Александра Проханова до Александра Дугина, которые бурно возмутятся этой концепцией и станут говорить, что задача России спасать мир, осенять человечество великой идеей и нести прочий бред. Они будут выражать сожаление, что Путин еще не проникся и клясться, что обязательно проникнется.

б) С другой стороны вылезут либерасты, которые начнут требовать от России участия в борьбе за демократию во всем мире (в подобном ключе уже высказывались Чубайс, Новодворская, Латынина и др., а в программе каспаровско-немцовского движения "Солидарность" 2008 года был пункт о необходимости прямого военного сотрудничества России и НАТО). Эти будут клеймить Путина за цинизм и эгоизм, обещая, что когда они придут к власти, Россия будет миротворствовать по всему миру.

в) Сторонники прагматического курса поглумятся над теми и над другими, заявят, что благосостояние народа превыше всего. Они призовут оппонентов отвечать за свои слова, не ограничиваясь болтовней, и побыстрее отдать жизнь и благосостояние хоть за мировую революцию, хоть за православных братьев, хоть за права геев.

г) С особой позицией выступят объективно-нейтральные авторы, которые отметят, что Путин не идеал (и понаехало при нем много, и джигиты слишком вкусно живут, а надо бы русским поболее, и на Олимпиаде всякие Билаловы слишком нагрелись), но его оппоненты просто опасные идиоты.

Сторонникам концепции помимо прочего можно рекомендовать:

– Активное использование мемуаров участников войн, где есть соответствующие фрагменты, как, например, у Вересаева: "За что мы деремся, за что льем кровь? Ни я не понимаю, ни вы, ни тем более солдат. Как же при этом можно переносить все то, что солдат переносит?.. Объявите, что армия обращается в казачество маньчжурской области, что каждый получит здесь надел, – и солдаты обратятся в львов".

– Сравнить с Александром (миротворческий курс), с Екатериной (постепенный возврат в российскую сферу влияния Белоруссии и Украины и стремление заставить врагов бить друг друга), Сталиным (то же самое, плюс стремление максимально отбить деньги, вложенные в союзников).

Завершение кампании планировалось приурочить к годовщине начала Первой мировой войны и ее первых сражений на Восточном фронте летом-осенью 1914 года, используя открытие памятника ее участникам. Наиболее предпочтительным местом для установки памятника автору концепции виделся город Гусев Калиниградской области (до 1946 года Гумбиннен), в районе которого 20 августа 1914 года 1-я русская армия генерала Ренненкампфа нанесла поражение 8-й армии немцев и задвинула ее за Вислу. В заключении автор концепции рекомендовал открыть памятник с участием президентов России, Белоруссии и Украины как символ общей победы.

Наконец Борис вернулся, бросил хмурый взгляд на листы, которые увидел в руках у Жанны.

– Ну и как тебе? – с усмешкой поинтересовался он.

Жанна пожала обнажёнными плечами.

– Да ничего, – не очень уверенно сказала она. – Толково.

Среди массы исторических иллюстраций, которыми автор концепции подкреплял свои мысли, почему-то ей запомнилась та, где император Николай, спасший Австрию в 1849 году, по глупости сравнил себя с Яном Собесским, который тоже имел несчастье её спасти на горе своей Польше.

– Толково-то толково, – озадаченно сказал Борис, забрав у неё листы и засунув их под стопки других, – только уже не актуально.

Утром этого дня Совет Федерации поддержал предложение президента об использовании российских вооруженных сил за пределами страны. Борис взглянул на часы и нажал кнопку телевизионного дистанционного пульта. Дикторы новостной передачи, ёрзая на стульях и перебивая друг друга, взахлёб проклинали украинских фашистов, совершивших государственный переворот. Последствия его прилагались: пожилой дядька, пересыпая свою гневную речь матерной бранью, таскал за галстук прокурора какого-то западноукраинского города. Отряд русофилов вторгся в украинскую цивилизацию и требовал официальных подкреплений…

Борис снова щёлкнул пультом, присел на край кровати рядом с Жанной и задумчиво обвёл кончиком указательного пальца нежную припухлость её левой груди.

– А кто такой Ян Собеcский? – спросила Жанна.

– Да бес его знает, – ответил Борис, погружённый в свои мысли.

Когда тело его в последний раз содрогнулось, и он обмяк, издав какой-то детский, телячий всхлип, так не вязавшийся с его брутальным обличьем, она с отчаянной ясностью поняла, что жизнь её так дальше продолжаться не может и надо в ней что-то менять. "Миротворцы", – подумала она раздражённо и внезапно расхохоталась так ядовито, что Борис посмотрел на неё растерянно.