Антон Уткин - Тридевять земель

И с каждым выпитым стаканом Сергей Леонидович ощущал, как душа его раскрывается и спадает с неё гнёт околичностей – этих неприятелей правды, добра и справедливости. Состояние это хотелось длить, остаться в нём навсегда, и даже ещё упрочить. Вот недавно, думалось ему, он закончил очерк, где показал, что справедливость и равенство понятия различные, отрицающие суть права, но теперь, в эту минуту все слова, составлявшие этот очерк, казались ему ничего не значащими погремушками. В них не было правды. Совесть его восставала, и подобно набату звучали в голове слова Благовествования: "нищих всегда имеете с собой". "Давайте другим от своей пищи". Сознание своей собственности жгло его руки, как если бы он держал свою землю в ладонях и дул на неё, чтобы быстрей остудить от горячих страдных потугов. Ему хотелось рыдать от несправедливости мира, и он плакал, никого не стесняясь. Внезапно он ощутил в себе такую силу, что условности мира сего улетучились, как дым. Не существовало больше казённых бумаг и учёных фолиантов, преткновений права, умственного лукавства и прочей шелухи, которой душа, точно подарочная конфекта, была обернута незнакомыми людьми. И он явился на землю, словно бы только что родился, но уже не каким-то немовлей, а мужем, наготу которого покрывает Бог.

– Justum aequale est, injustum inaequale! – в хмельном исступлении выкрикнул он. (Справедливо только равное)

Песни и разговоры смолкли. Сидящие за столом в недоумении и даже страхе воззрились на Сергея Леонидовича.

– В вечность жалую, – еще раз крикнул он и подкрепил свое слово ударом кулака по столу, а кулак его весил добрых фунта полтора и был полон природной невозделанной силы.

– Слышите, что говорю вам: Justum aequale est, injustum inaequale! – кричал Сергей Леонидович, мир в этот миг явился и хаосом, и порядком, он стоял вертикально и лежал горизонтально, и Сергей Леонидович упивался самым упоительным нектаром мира – то была сладость истины.

За столом повисло молчание растерянных людей, и даже мужик в кумачовой рубахе, лихо выбивавший пробки из водочных бутылок, озадаченно глядел на Сергея Леонидовича без озорства, а с какой-то осмысленной думой, преобразившей его разбойничье лицо.

– Так-то оно не годится, – укоризненно покачал седой головой Скакунов. – Ты, батюшка, Бога-то не гневи. – Он подмигнул Гапе.

Гапа и сноха Скакунова Евдокия подошли с боков, ловко, но осторожно подхватили Сергея Леонидовича под руки, оторвали от лавки и медленно повели в дом, к постели. Он и не сопротивлялся. Только пьяные слёзы текли по его полноватому лицу, и в глазах за мокрыми стеклами очков застыла мутная тоска.

Между тем веселье, прерванное столь неожиданно, понемногу продолжилось.

– Подгулял барин, – сочувственно говорили за столом.

– Это что ж он такое говорил? – гадал старик Грахов. – Каким же это языком?

– Почесть, в чужеземных странах жил. Человек учёный, – сказал Гапа не без затаённой гордости. – Чать, по-германскому, – неуверенно предположила она. – Ай ты думал, что там всякий по-нашему говорит? – напустилась она вдруг на старика.

– Оно так, так, – смирно закивал он головой. – Известно, всяк своим наречием говорит.

Сергей Леонидович покоился на кровати, не в силах совершить малейшее движение. Голова его, неподвижно лежавшая на подушке, словно кружилась на карусели отдельно от тела. Какая-то часть её ежеминутно улетала куда-то в сторону, но возвращалась обратно в привычное положение. Слёзы иссякли или ушли обратно в свои источники. Кому-то он возражал, грозил, но, сознавая совершеннейшее бессилие, только усмехался, не открывая глаз…

С Борисом Жанна познакомилась в начале лета 2009 года во время одного из своих винных туров. На этот раз поездка была организована Баденским союзом виноделов, и в этих краях Жанне ещё бывать не приходилось. Делегация составилась небольшая, к тому же все её участники были более или менее друг другу знакомы. Жанна ехала от «Больших денег», журнал «Энотеку» как всегда представляла Галя Карандина, с которой они до этого уже дважды побывали в Бордо и в Шампани. С Игорем Сигуром, владельцем виноторговой компании, Жанна несколько раз встречалась в Москве. Новым лицом был здесь только Борис – друг Сигура. Кого он представлял и чем занимался, до поры оставалось загадкой.

– Это у нас молодая гвардия, – не слишком понятно представил его Игорь.

– Гвардия? – сощурив глаза, уточнила Жанна. – Точно?

– Она, – коротко заверил Борис и сопроводил ответ таким взглядом, который недвусмысленно говорил, что его владелец уже оценил её прелести и готов при случае за них побороться.