Антон Уткин - Тридевять земель

Иван Ильич с сомнением покачал головой.

– Степень уважения к чужим правам находится главным образом в зависимости от уровня общего культурного развития, – сказал Сергей Леонидович, – а также хозяйственной обеспеченности населения. Тот или иной взгляд на землю проистекает у народа не из пространства прав его на свою землю, а из того, насколько своя земля обеспечивает его существование. А насчет общины я вот что скажу: не только внешнего соблюдения порядка требует любое общество, но и внутреннего хотения этого порядка. Если мы обратимся, при определённом общественном строе, к нормам, следование которым делает возможным продолжительное существование такого строя, мы получим право этого общества. Право, это не что иное, как этический минимум. Таким образом, при взгляде на право как низшую ступень нравственности, устраняются все конфликты, которые возникают, если право и мораль представлять двумя самостоятельными силами.

Придавленный такой мудростью, Иван Ильич ответил лишь хмурым взглядом и обрёл привычное состояние души только на сиденье своей коляски, когда кучер тронул в карьер и колокольчик мгновенно заплясал на пыльной дороге. "Право и мораль, поди ж ты", – всё никак не улетучивались из головы Ивана Ильича эти последние слова нового его знакомого. Но лошади несли, и скоро эти слова уступили место каким-то ещё…

Дни шли за днями, бабы всё жали да вязали, мужики косили, возили в риги да складывали в скирды да в одонья. День за днём вечера становились длиннее, темнее и холоднее; каждый день в поле всё голее да голее. Копны исчезали за копнами, а между тем небо уже не раз подергивалось пеленой сероватых облаков, и все озабоченно поглядывали вверх, страшась повторения урагана.

Успенским постом, на госпожинки по старинному обычаю в избах добывали новый огонь. С Успеньева дня солнышко засыпается, приговаривали старики, берясь за трут и кресало. Детвора бегала из дома в дом, и старушки сажали их около нового огня, раздавали каждому по лучине: дети с сосредоточенными лицами, с приоткрытыми от волнения ртами, осторожно зажигали концы лучинок, а когда они достаточно разгорались, то начиналась потеха: дети, размахивая горящими лучинками, хором повторяли за старушкой на самом деле отлично им известные слова:

Когда наконец всё было убрано и свезено, двор выметен до соломинки, по обычаю стали готовить угощение для работников. Сергей Леонидович бродил по двору, оглядывая своё хозяйство ошалелыми глазами, в неостывшей ещё горячке работы готовый наброситься на любое новое дело, и с удивлением соображал, что закончилось лето. В страдное время все похудели, почернели, и сам Сергей Леонидович, мимоходом глянув в зеркало, себя положительно не узнал. Щеки ввалились, на заострившихся скулах шелушилась сгоревшая кожа, шея от спины отделялась полосой бурого загара, и сам он весь как-то подтянулся, полегчал. Он, конечно, не слышал, как не без удивления и с уважением сказал о нем один старик: «А наш-то – тоже охулки на руку не положит», но если б знал об этом, то почёл бы себя от такой похвалы на вершине блаженства. Словом, если осенью Соловьёвка буквально обрушилась на Сергея Леонидовича, то он сумел выбраться из-под обломков.

Мужики под присмотром Гапы несли из сараев пустые кадушки, на них положили доски, приставили лавки. Показались нарядные бабы.

– Жито пожали, серпов не ломали, – ещё издали весело кричали они.

Какой-то незнакомый мужик в кумачовой рубахе, поглядывая на Сергея Леонидовича озорным глазом, уже загребал монопольки огромной черной ручищей и привычным ударом ладони по донышку вышибал пробки.

Когда по обычаю Сергей Леонидович поднёс работникам, настал и его черёд. Отказаться было неудобно, даже безнравственно; он поморщился и влил в себя полстакана хлебного вина. Несколько секунд он ничего не чувствовал, кроме того, что не может вдохнуть, горло словно перехватило, но спустя мгновенье мир вдруг совсем немного сдвинулся набекрень и широко улыбнулся. "Вот как!" – удивился Сергей Леонидович, прислушиваясь к своим ощущениям.

"Мятовка, – как-то кстати вспомнилось ему. – Вот она – мятовка". Хотя слово было и не сановное, но Сергей Леонидович как-то уже свыкся с ним, точно распробовал наконец некий заморский фрукт с замысловатым для непривычного нёба вкусом.