Антон Уткин - Тридевять земель

– Н-да, – только и молвил Николай. – Это тема у них сейчас такая: прижать сельские администрации. Вишь, мы выписку из похозяйственной сделали, а им это негритянский фантик. Да и ещё причина есть. Там девчонку с крашенными волосами видел? Блондинку? Вот. Муж у ней адвокат. А их, адвокатов, всего два во всех Сараях по этим делам по земельным. Тебе отказ пришёл, другому пришёл – куда деваться? В суд. А ты вон в Москве живёшь, много ты тут насудишь? По любому к ним придёшь, не к тому так к другому. Кушать-то все хотят. Вот они тебя по кругу и гоняют… А, может, – предположил он довольно уверенно, – они вообще ничего никуда не посылали… Давай-ка лучше по сто? – предложил он и, не дожидаясь согласия, полез в сейф за бутылкой.

– Ну а Сашка сволочь, конечно, ничего не говорю. Всю дорогу с ним ругаюсь. Он, кажись, сейчас до матери приехал с райцентра.

– Может, потому что я москвич? – никак не мог успокоиться Михаил. – Чужой здесь?

– Да не, – поморщился Николай, – ты думаешь, они со своими лучше-то? Вон у меня пол-села акт не могут получить: то то не так, то это не эдак.

– Нет, – не унимался Михаил, – это заговор какой-то.

– Ай ты Боже мой, – скороговоркой выпалил Николай, снял телефонную трубку и набрал номер.

– Нина Васильевна? – сказал он, когда на его вызов ответили. – Да Коля это Хвостов. Скажите Саше, пусть зайдёт до меня. Нет, в администрацию.

– Ну сейчас-то чего уже? – возразил Михаил, но Николай, прикрыв ладонью трубку, махнул на него рукой.

Усачёв и вправду явился минут через двадцать. Увидев Михаила, он несколько смутился.

– Ну, что ж ты, Саша, своих обижаешь? – деланно сердито спросил Николай Афанасьевич.

Усачёв не вполне понимал главу администрации, потому что "своим" Михаил был здесь в те годы, когда Саша Усачёв ещё ходил в младшие школьные классы.

– Вы как хотите, Николай Афанасьевич, – пробурчал в ответ Усачёв, исподлобья поглядывая на Михаила, – а только я в тюрьму не хочу. Если документы не в порядке, то что я могу сделать? Порядок такой. У меня тоже инструкции.

– Инструкции, – передразнил его Николай. – Садись, выпей, что ли.

Усачёв сел, но пить не стал.

– Чего звали-то? – уточнил он и покосился на Михаила.

– Да вот чего, – начал было Николай, но Михаил остановил его жестом.

Усачёв смотрел настороженно – он не понимал, куда они клонят.

– Видишь ли, Александр, – сказал Михаил, – вопрос вот в чем. Были же раньше какие-то документы, устанавливавшие родство?

– Раньше – это когда? – уточнил Усачёв.

– При царе-батюшке, – заявил Михаил, а Николай, услышав это, коротко хохотнул.

– Ну есть такие, – сказал Усачёв. – Метрики, что ли? Что конкретно ищете-то? – спросил он. – Может, я подскажу.

– А ты грамотный, – мотнул головой захмелевший Николай.

– Документы бабушки своей хочу найти.

– М-м. А с какого она года?

– Семнадцатого, – сказал Михаил. – Слушай, сделай запрос на Скакунову Ольгу Панкратовну, – попросил Михаил. – Я отблагодарю, не обижу.

То ли присутствие Николая Афанасьевича остановило его, то ли вообще не был он склонен к такого рода отношениям, но только на обещание Михаила Усачёв потупил взор и сказал:

– Обижаете. Да только вы и сами запрос-то сделать можете.

– Могу, но тебе сподручней. Ты же у нас архивариус.

Солидное слово подняло усачёвскую голову.

– Что ж, глянем, – пообещал он. – Только подождать придётся.

Известие о том, что Таня с Ваней решили продать дом в Черногории, удивило Михаила и огорчило его. На вырученные деньги с добавлением новых предполагалось купить апартаменты в Испании. Миша всерьёз занялся теннисом и даже вошел в сотню лучших по России среди своих сверстников.

– Ну там дорога, детям тесно, – перечисляла Таня причины тягучим голосом. – К тому же, такое пекло. Этим летом Хорватия горела, так мать еле высидела там.

– Так пускай в горы идут, – возражал Михаил. – Гора-то за домом.

– Там тоже опасно, – не соглашалась Таня. – Там змеи, сколопендры разные. – По тону ее можно было понять, что всё решено окончательно и бесповоротно. – А главное, Мише нужны корты.

– Да что там, кортов нет? – возмутился Михаил. – Я их своими глазами видел.

– Корты там искусственные, – терпеливо отклоняла все возражения брата, – а нам нужна земля. Можешь ты понять?

Все разговоры с сестрой ни к чему не приводили. Напрасно он напоминал ей про соловьёвскую ложку и бокезский герб. Зная сестру, до этого времени Михаил остерегался рассказывать ей о том, что наболтал ему старик Чибисов, но в этих новых обстоятельствах выложил всё, как последнюю ставку. Она слушала терпеливо, но безучастно, и, как он и предполагал, её совершенно не заинтересовала суть: всё её внимание было обращено на то, как он к этому относится.