Нина Воронель - Секрет Сабины Шпильрайн

В этом была вся Вена! Только в Вене можно было поставить оперу с голой девицей в центре сцены, чтобы потом срочно ее запретить и соскоблить афиши. Только в Вене один гениальный еврей мог додуматься до идеи бесконтрольного подсознания, чтобы подвергнуться травле всего медицинского мира, который попытался втоптать его в грязь. Только в Вене мог возникнуть художник Густав Климт, которого сначала вознесли до небес, а потом сбросили в грязь и стерли со стен, чтобы через десяток лет он превратился в одного из известнейших художников мира.

Накануне рокового дня я вернулась в свой пансион, усталая, но счастливая, размышляя по дороге о том, что, похоже, звезда Фрейда уже вынырнула из грязи и начала подниматься над горизонтом все выше и выше. И мне стало невыносимо больно, что именно в этот момент юнга по странному взаимному капризу вынужден был отколоться от своего друга и учителя.

Я так устала, что уснула немедленно, и только утром, принимая ванну, подумала – а вдруг он приедет не один, а с Эммой? Это так естественно, чтобы она не оставила его одного в такой решительный час. Ведь Фрейд жаловался мне, что она написала ему письмо, полное беспокойства из-за этой их, как ей казалось, бессмысленной распри. Мне же эта распря бессмысленной не казалась, я видела в ней столкновение двух непомерных амбиций, которые нельзя было насытить ничем, кроме взаимного пожирания.

От мысли, что юнга придет к Фрейду с Эммой, у меня совершенно пропал аппетит и даже природа стала подыгрывать драме с печальным концом – вдруг откуда ни возьмись набежали угрюмые серые тучи, и в один миг солнечный день превратился в дождливый. Я никуда уже не пошла, а потратила утро на приведение себя в самый лучший вид. Пока я причесывала волосы и подводила брови, я пришла к выводу, что юнга не возьмет с собой Эмму на последний бой с Фрейдом: они, как сказочные герои, должны сразиться один на один

От этого мне стало немножко легче. Я одолжила зонтик у хозяйки пансиона фрау Моники, и, выйдя загодя, неторопливо отправилась на Берггассе. Дождик моросил мелкий, не пронзительный, так что я добралась до рокового подъезда даже не промочивши туфли. Было без четверти два. Я отворила тяжелую застекленную дверь, напоминающую ворота средневекового замка, и вошла в вестибюль. Сквозь затянутое облаками небо свет в подъезд пробивался еле-еле, так что заметить меня в сумрачном дальнем уголке вестибюля было практически невозможно.

Я уже стала подумывать, не присесть ли мне на ступеньку, как вдруг на улице перед входом появился юнга. Мое сердце дрогнуло и закатилась куда-то под печень. Юнга был без Эммы и без зонтика. Это означало, что она с ним не приехала, иначе она ни за что не отпустила бы его без зонтика в такую погоду. Но он не сильно промок, он шел под дождем всего лишь от трамвайной остановки, находившейся от дома Фрейда в двух минутах ходьбы. Кроме того, в те годы в Вене было неприлично выйти на улицу без шляпы, так что лицо юнги под шляпой осталось сухим.

Он вошел в вестибюль, снял шляпу, стряхнул с нее капли и посмотрел на часы. До встречи оставалось еще семь минут, а юнга был не из тех, что приходят на важные свидания раньше назначенного времени. Нетерпеливо притопывая правой ногой он безуспешно попытался стереть ладонью дождевые капли с лацканов пиджака, и тут я неслышно подошла сзади и стала вытирать его пиджак своим носовым платком.

Юнга вздрогнул от неожиданности, резко обернулся и оказался лицом к лицу со мной. «Ты! – воскликнул он. - Живая или призрак?» - «Разве я похожа на призрак?» - «Я шел сюда и мечтал, чтобы в эту трудную минуту ты оказалась рядом со мной. В таких ситуациях человеку часто являются призраки». Я обхватила руками его шею и поцеловала куда-то между носом и подбородком: «Дай я тебя поцелую, чтобы ты поверил, что я живая. А теперь иди наверх, а то опоздаешь!» - «Но как я тебя потом найду?» -«Я буду ждать тебя в кафе на углу Порцелланштрассе. Иди скорей!» Я слегка подтолкнула его в спину, и он стал подниматься по лестнице медленно, как на эшафот.

«Я надеюсь, на этот раз ваша беседа не продлится тринадцать часов», - обнадеживающе сказала я ему вдогонку. Он резко хохотнул и не ответил. Я подождала в вестибюле, пока наверху не зазвенел звонок и не хлопнула дверь. Больше мне делать тут было нечего. Как бы я хотела бесплотным призраком проскользнуть за юнгой в облицованный дубовой панелью коридор, а оттуда в кабинет профессора, куда впускали только посвященных! Может, мое невидимое присутствие понизило бы накал их взаимной враждебности и смягчило бы их нелепую распрю до мелкой ссоры?