Нина Воронель: Готический роман. Том 2

В романе Нины «Ведьма и Парашютист» молодой израильский парашютист-десантник Ури Райх отправляется в туристическую поездку по Европе для лечения боевого шока, развившегося у него после стычки с палестинскими террористами. В аэропорт его провожает мать – молодящаяся красотка Клара. Накануне возвращения домой Ури в поезде ввязывается в драку с группой немецких «бритоголовых». Выброшенный из поезда на полном ходу он, больной и покалеченный, попадает в старинный замок, затерянный в дебрях немецкого лесного заповедника. Ури влюбляется в красивую хозяйку замка Инге и остается у нее. Но их счастье омрачено таинственной зловещей тенью прошлого Инге, которая постепенно проясняется. Ури узнает, что до недавнего времени в замке скрывался от полиции бывший любовник Инге, сбежавший из тюрьмы известный немецкий террорист Гюнтер фон Корф. Он больше года под именем Карл работал подсобным рабочим в свинарнике Инге и таинственно исчез незадолго до появления Ури, оставив все свои вещи.

Увлеченный расследованием Ури обнаруживает в отдаленном университетском городе почтовый ящик, записанный на имя Карла, а в ящике – его фальшивый паспорт, давно просроченный авиабилет в Бейрут и красную тетрадь, исписанную таинственным шифром. Разматывая этот клубок дальше, Ури предполагает, что Карла уже нет в живых. Ури подозревает, что Карл погиб в одном из мрачных подвалов замка, попав в ловушку, в которую его заманил ревнивый отец Инге, инвалид Отто. Выудив у Отто признание, Ури находит в подземелье скелет Карла и в тайне от всех хоронит его в подземном тайнике, не желая привлекать к Инге внимание полиции. Красную тетрадь он хранит у себя, хотя все его попытки расшифровать то, что там написано, безрезультатны.

Клара терпеть не могла иерусалимские вечера – какой бы жаркий ни выдался день, он всегда завершался свирепой атакой холодного ветра с необъяснимых снежных гор, которые невозможно было найти ни на одной карте. И хоть ветер вдохновлялся лишь мистическим присутствием этих гор, его собственное, пронизывающее до костей присутствие было вполне реальным, – оно вызывало звон в ушах и тупое нытье в затылке. Может быть, не у всех, а только у Клары, но ей от этого было не легче.

Она торопливо проглотила приготовленную заранее таблетку от головной боли и наклонилась к крану, чтобы ее запить. Вода из крана текла неспешной рыжеватой струйкой с затхлым привкусом солдатского мыла, но уже не было времени идти искать что-нибудь получше – звонок заливисто напоминал, что антракт окончен и пора занимать места. Клара пригасила сигарету, привычным очерком подкрасила губы и в который раз оглядела свое отражение в зеркале – все, вроде бы, было в порядке: и волосы, и глаза, и декольте, особенно издали и в этом рассеянном свете. Но, наверняка, что-то было не так, иначе она не сидела бы в одиночестве под романтическим ультрамариновым шатром ночного иерусалимского неба, затерянная в многоликой концертной толпе на пологом склоне Бассейна Султана.

Клара не привыкла ходить на концерты одна или с подругами. Впрочем, настоящих подруг у нее и не было – она всегда вызывала враждебные чувства у других женщин, да и сама их недолюбливала. Она в последний раз всмотрелась в собственные, до сих пор не надоевшие ей черты. Лицо было все еще красивое, даже вызывающе красивое, взгляд жесткий, снайперский – взгляд охотницы на мужчин. Но мелкие лучики разбегались от углов глаз и губ, пока еще не страшные, но уже угрожающе заметные. Черт его знает, может, пора изменить пристрастия и завести пару подружек, чтобы не ездить на концерты в тошнотворном одиночестве, сводящем скулы вынужденной многочасовой немотой.

Клара вышла из туалета и сразу оказалась во власти пронзительного ледяного ветра, от которого не спасало даже специально захваченное из Тель-Авива шерстяное пальто на подкладке. Защитить от такого ветра могла бы только тяжелая мужская рука на ее плече – нечего себя обманывать, никакие подруги бы тут не помогли. Когда она, с трудом переступая через хитросплетения чужих тел, плотно усеявших выгоревший за лето чахлый травяной ковер, добралась, наконец, до своего места, второе отделение уже началось. Клара заглянула в программку: это, скорей всего, была увертюра к «Тангейзеру». Хоть исполнение музыки Вагнера и было неофициально запрещено в Израиле, его официально разрешили сегодня одноразово в рамках Международного Иерусалимского фестиваля.