Роман Парисов - Стулик

– (Ха-ха.) Ро-о-омик! Представляешь себе, я с утра пошла гулять с подружкой на ВДНХ, надела, конечно, твоё платье – а какие-то идиоты пристали, поедем с нами, деньги высунули, а когда поняли, что им не светит, то все ноги облапали – знаешь, как неприятно!

(Та-ак, первые издержки строительства вселенной.)

– Ур-роды! – я вскипел. – Где же, малыш, твоё у-шу… А ничего, вот будешь знать, как без Ромы платья надевать короткие.

– Нет-нет, я его теперь никуда-никуда, только с тобой, Ро-о-омик! Тут вот мама тебе привет передаёт.

– Да-а-а? Ну ей тоже… поцелуй от меня ручку.

– Нет уж, ручки сам целуй…

– Не сердится на меня, что вчера поздно тебя привёз?

– Да нет, всё нормально. С тобой же можно. Ой, ой, Рома, крабик!! Какой красивый. Чуть на него не наступила… Это я тут хожу, мочу ножки. Бе-едненький, беги отсюда, пока тебя тут не задавили!.. Побежал, побежал…

– Сколько раз купалась, русалка?

– Нисколько. Я в этой воде не плаваю. Ты что-о, ты б видел, сколько здесь наро-оду – всякие тётки, мужики пузатые… И ещё я боюсь – говорят, в Москве-реке уже трёхголовых рыб вылавливают.

– Трусишка. Там же очень жарко.

– Да, а зато знаешь как загорела вся, у меня такая полоска белая уже на попе!

– То есть готовишься к нашей сегодняшней встрече.

– Н-н-ну да. Ой, одну секундочку… Это я уже на верблюда залезла, ой, такой живой холмик, какой классный, краса-авчик, краса-авчик – это я его глажу. А, я забыла сказать – я здесь случайно совершенно Виталика встретила – ну, помнишь, я говорила? – тренера по конному спорту, он тут с лошадками и верблюдом… Созвонимся попозже, ладно?.. Ты ведь ещё работаешь? Часов в пять. Пока!

Ещё одну блаженную минуту поваляюсь на ковре… Только что на нём был убит пресс. Возмущённая перистальтика гоняет волнами по организму метаболическую бодрость. От Светиных звуков вырастает во мне лепесток. Я знаю, я вижу, что будет сегодня. Что выйдет из первого перегляда, когда она впорхнёт в машину… Сегодня мы, взявшись за руки, поедем ко мне! Я почуял это с первых её ноток. Сладкие вибрации неизбежности.

Я закидываю голову и улыбаюсь во весь шкаф (лицо в зеркале свисает от носа к ушам). Потерпите, бархатный ковёр, розовое зеркало! Замрите на несколько долгожданных часов. Скоро-скоро зальёт она вас дивными своими изгибами, юными своими трелями. Тот лепесток во мне растёт, пульсируя, – и вот уж неуёмным стеблем прёт он из меня, опаляет горло.

Холодный душ даёт силы ждать, возвращая к реальности.

Птицы надрываются за окном. Свежий, незапятнанный денёк. Последнее время такое впечатление, что дела сами собой делаются, всё, что надо, бойко так откатывается, впуливается, сливается… Клиенты сами названивают, покоя не дают, но я их ловко так: раз-два… раз-два… Да, тут вот недавно случился казус: нашёл я вроде нового заказчика, так оказалось, что брал он там же, где и я – на фирме N то есть, но только дороже, естественно (он – колбасник, каких у фирмы N тыща, а я-то – дилер!). Цена моя, видишь ли, ему понравилась! Так что, вы думаете, я сотворил в этой щекотливой ситуации?!

Вы, конечно, тут же представите себе щекотливость, ещё насупитесь немножко, – вспомните, наверно, преподавателя политэкономии на первом курсе, а после-таки улыбнётесь нерешительно и спросите еле слышно:

– Что же сотворил ты с ним, Ро-ма?

И я вам отвечу, небрежно так, а в голосе плохо скрываемая гордость будет проскальзывать:

– Ну что – продал ему, конечно. Слабо – клипсы фирмы N – да её же клиенту, и ещё полтора конца вытянуть?! А всё почему? – отка-а-а-ат!

Тут вы, должно быть, сожмуритесь укоризненно:

– Какой ты, Рома, мелкий проходимец.

А то и сыронизируете тонко:

– Какой у тебя, Рома, богатый словарь.

Скажете – и пойдёте себе неприязненно. А то бы рассказал я вам другую историйку, чтобы не думали, что всё у меня так гладко, – про ещё одного проходимца, да только тот поглавнее будет. Махмуд-то, водитель мой, опять отличился – деньги наличные за клипсы ему отдали, а он по дороге где-то и потратил. Не то чтобы так прямо, конечно, – шрус, говорит, на ходу обломился, до эвакуатора дело дошло, – вот тебе и все десять тысяч там, в шрусе в этом. А проверить как? – бог его знает, где он там, шрус…

Тут, я вижу, вы возвращаетесь и ехидно так в глаза мои заглядываете:

– Так а чек-то, чек-то есть?

А я вам отвечаю, вздохнув тяжело:

– Нету чека, нету. У меня, говорит, на автосервисе все родственники, всё дёшево и на доверии. Так что захочешь чек – какой надо, такой и будет.