Грэм Джойс - Правда жизни

Со свистом упала новая порция «зажигалок», лязгая металлом или глухо ударяясь, – смотря на что налетали бомбы; все они опустились на крышу над северным входом. Поблизости раздался сильный удар, вибрирующий взрыв. Люди на крыше оторвались от работы посмотреть, куда угодил последний парашютный фугас. И снова принялись за свой тяжкий труд – отдирать свинцовые полосы. Но вот свалилась еще одна серия «зажигалок» – на этот раз загорелось.

– Где эти засранцы пожарные? – заорал кто-то.

– Тушат в других местах, – прокричала Кэсси в ответ.

Люди посмотрели на нее с крыши. Один крикнул ей:

– Мы спускаемся. Пойдем, может, изнутри чего спасти успеем.

В соборе можно было задохнуться от вьющегося желтого дыма. Они вошли и принялись спасать что могли – все, что было в алтарной части, кое-что из картин, пару гобеленов. Но собор был собранием бесценных произведений средневекового искусства. Никто не знал, с чего начать. Кэсси вынесла портрет Леди Годивы в золоченой раме. Через полчаса находиться в этом угаре стало нестерпимо. Один из мужчин протянул руку и больше не пустил Кэсси внутрь.

– Все, – сказал он. – Тебе еще не хватало там остаться.

Другой, молодой парень, залился слезами. Они все вместе стояли у южного входа и смотрели, как пламя карабкается все выше и выше. За стенами собора новые взрывы сотрясали город. Внутри горела и плавилась история города.

Около половины десятого группа пожарных из Солихалла продралась по усыпанным камнями улицам и установила шланги. Когда пожарные направили воду на внутреннюю поверхность горящей крыши, на них обратной тягой со свистом хлынули мощные гейзеры пара. Какая-то надежда еще оставалась, как вдруг вода перестала идти из шлангов, только падали капли. Повредило водопровод. Взрывом зажигательной бомбы ранило полицейского, который все еще спасал убранство собора от пожара.

– Конец, – тихо сказал кто-то.

Ей на плечо положил руку другой полицейский.

– Будь наготове, – строго сказал он. – Телефоны накрылись, на центральном нужны еще связные.

Тут он с подозрением посмотрел на нее. Гигантские языки красного пламени с крыши собора осветили лицо Кэсси.

– Ты что, девчонка?

– Я – связной, – сказала Кэсси.

– Ангелочек ты мой, черт возьми!

Она отскочила.

Весь город был объят пламенем. На Литтл-Парк-стрит пожарная бригада бросила попытки тушить и двинулась дальше, оставив огню улицу – ряд трехэтажных фасадных стен с прорехами. Кэсси было видно, как яростно горит Бродгейт, сердце города.

На этот раз дежурный солдат в командном пункте Городского совета узнал ее и махнул, чтобы заходила. Она спустилась по каменным ступеням в подвальный этаж. Трое мужчин и с полдесятка женщин что-то писали и чертили мелом на досках, переговариваясь. Телефоны по-прежнему молчали. Люди упорно продолжали работать при тусклом желтом аварийном освещении.

– Это еще что за явление? – посмотрел на нее из-под очков потный мужчина в рубашке с закатанными рукавами. В пальцах у него была сплющена погасшая сигарета.

– Связная Вайн, – сказала Кэсси.

– Ну что ж, связная Вайн, двигай в пожарную часть, одна нога здесь – другая там, отнеси этот список водоразборных кранов. Вперед!

– Сначала у меня для вас донесение.

– Слушаем.

– Донесение такое: мы выстоим.

Все подняли на нее глаза от своих столов. Мужчина снял очки. Лицо его разъехалось, губы дернулись и рот округлился, как будто он хотел что-то сказать, но не находил слов. Наконец он вымолвил:

– От кого донесение?

– От меня. От связной Вайн.

Мужчина поднес к губам сигарету, попробовал затянуться и вспомнил, что она давно погасла. И тут он захохотал, а через мгновение хохотал уже весь подвальный этаж. Мужчина подошел к ней, сжал ее в медвежьих объятиях и поцеловал в щеку.

– Красавица! – крикнул он ей. – Маленькая красавица!

И весь подвал зааплодировал ей.

– Дайте ей кто-нибудь каску! – приказал мужчина.

Одна из женщин нашла ей каску патрульного ПВО, правда великоватую, и водрузила поверх ее летного шлема. Кэсси рванулась обратно, вверх по лестнице, сжимая в руке записку, покрасневшая, смущенная аплодисментами. «Странные бывают люди», – подумала она.

Но, добравшись до Бродгейта, она застыла, потрясенная увиденным. Верхняя часть города была в огне. Напрасно боролись пожарные. Магазины были разрушены пламенем и бомбами. От воды, бившей из шлангов, поднимались облачные джины. Библейский черный дым, подсвеченный огнем, извергался, как из жерла вулкана. По Бродгейту из-за жары невозможно было пройти. Кэсси отступила, глядя на пламя, и снова услышала, как мерзко хлопают кожаные крылья. Она в бешенстве рассекла рукой воздух, полный мучивших ее мелких злых духов. Тогда-то она и увидела первый труп.