Энгус Уилсон - Рассказы

Миранду Сэрл это явно позабавило.

— Если на то пошло, — сказала она, — изящество и красота, по-моему, гораздо нужнее, чем войны.

— Разумеется, — сказала Элспет. — Но реальность они обретут лишь после того, как мы покончим с неразберихой и страданиями этого мира.

— Мира? — отозвалась миссис Сэрл. — А на мой взгляд, человеку хватает и своих личных страданий.

— Бедная миссис Сэрл, — сказала Элспет. — Видно, это был для вас страшный удар. Вы очень его любили? И сообщили вам об этом неосторожно? Расскажите мне все.

Она тут же спохватилась, что тон, пожалуй, взяла неверный, так говорят с детьми, а впрочем, в эмоциональном плане эта женщина — тот же ребенок и притом ребенок, которого необходимо перевоспитать.

Миранда прервала работу, выпрямилась. Потом взглянула на Элспет и рассмеялась.

— Мисс Эклз, дорогая моя, не иначе как вы склоняете меня к покаянию. А я и понятия не имела, что вы занимаетесь групповой психотерапией.

— Никакой психотерапией я не занимаюсь, — вспылила Элспет. — Я даже, по вашим понятиям, не верующая… То есть я не верю в бога, — закончила она не слишком внятно.

Но миссис Сэрл будто и не слышала.

— Нет, какая удача! — вскричала она. — Значит, вы можете все-все рассказать об этих сборищах и о страшных грехах, в которых там исповедуются. Мне давно хотелось про это узнать. Помню, однажды исповедовался декан церкви св. Марии. Он встал с места и во всеуслышание объявил, что спал со своей племянницей. Это, конечно, была неправда, мне-то доподлинно известно, что он импотент. Но ей он сослужил хорошую службу, потому что она дурнушка, а тут стало ясно, что что-то такое в ней есть, и после этого она имела бешеный успех у мужчин. А я потом по всему Оксфорду рассказывала всякие небылицы и уверяла, что своими ушами слышала их на этих сборищах, так что в конце концов весь богословский факультет пригрозил, что привлечет меня к суду за клевету.

— Не может этого быть! — ахнула Элспет и от волнения опрокинула миску с крыжовником. Чтобы как-то скрыть слезы обиды и залившееся краской лицо, она бросилась его подбирать.

— Что вы, что вы, не надо, — сказала Миранда. — Право же, это не важно. — И тут на дорожке показался мистер Сэрл в толстой куртке и брюках-гольф.

— Генри! — крикнула ему жена. — Генри, что же ты мне не сказал, что мисс Эклз член такой группы? Она как раз собиралась мне исповедоваться, хотела, наверно, рассказать что-то потрясающее, даже крыжовник рассыпала. Своди ее в кабачок промочить горло. Там и покаетесь друг другу, самое подходящее место. Может быть, буфетчица вам поведает, что происходит на поле у Ходжа, а не то даже мистер Радклиф признается, что украл эту несчастную козу. И обо всем, что узнаешь, немедленно доложи мне.

Мистер Сэрл отставил стакан с портвейном и, достав из-за обшлага носовой платок, вытер аккуратно подстриженные седые усы. В своей заслуженной визитке и старых лакированных туфлях он был больше похож на военного в отставке или обедневшего помещика, чем на профессора английской поэзии, и так оно, видимо, и было задумано. Вечер выдался жаркий, стеклянная дверь была открыта, и в комнате уже веяло прохладным ночным ветерком. Теперь, когда миссис Сэрл удалилась к себе наверх, Элспет сочла себя вправе накинуть на плечи синюю шерстяную кофточку. Переодеваться к обеду в открытое платье она решила из уважения к старомодной чопорности профессора, но после первого же вечера, вероятно, изменила бы свое решение, если бы хозяйка дома не появилась в парчовом платье до полу. Ей было грустно, что они в последний раз беседуют с глазу на глаз, а беседам этим придавала особую прелесть и со вкусом обставленная комната, и рюмка кюммеля, которую он неукоснительно наливал ей каждый вечер, хотя признаться в том, что это доставляет ей удовольствие, значило в каком-то смысле капитулировать перед Мирандой. Но сейчас, когда та ушла к себе, дышалось свободнее, можно было насладиться минутой. Ему наверняка и сегодня еще предстоит безобразная сцена, наверняка ему суждено терпеть выверты этой женщины до самой ее смерти. Нынче утром ей, Элспет, ничего не удалось добиться. Но их вечерние беседы хотя бы дали ему передышку, помогли немного расслабиться. Попробую еще раз вызвать его на откровенный разговор, подумала она, внушить ему, что забросить такую важную работу из-за эгоизма жены было бы недопустимо. На этот раз надо подойти к делу тоньше, не так прямолинейно.

— Судя по всему, — сказала она, — неаполитанское свидетельство о рождении надо считать подлинным. У Шелли родился ребенок, не от Мэри, и едва ли от Клер Клермонт [9] Клермонт Клер — сводная сестра Мэри Шелли, имела от Байрона внебрачную дочь Аллегру. , какие бы сплетни ни распускал Байрон. Весь вопрос в том, кто же была эта женщина.