Энгус Уилсон - Рассказы

К счастью, ректор мог оставить ответ Тодхерста без внимания, ибо к нему приближался краснолицый сэр Джордж, самый богатый и влиятельный бизнесмен в университетском Совете попечителей. Неотесанный, но отлично знающий себе цену сэр Джордж с его грубоватой шотландской речью, слетающей с уст вместе с обильными испарениями дорогого виски, и тот оценил эдакое наследство…

— Пятьсот тыщ фунтов! — Он присвистнул. — Ничего деньжата. Правда, половину эти разбойники-лейбористы все равно отберут под видом налогов. Однако я рад, рад за хозяйку. — Как знать, подумал он, может, миссис Каппер похлопочет, чтоб Маргарет представили ко двору. Плохо же он знал Изабеллу Каппер — его жена бы так не обманулась.

— И вместе с тем такое блестящее назначение, — напомнил ректор.

— Да-с, — откликнулся сэр Джордж: в этом он смыслил куда меньше, — Каппер — талант, это ясно. — Может, и Совет попечителей тут что-то проморгал, подумал он, ректор-то уже староват, молодое дарование им бы, пожалуй, и самим пригодилось.

— А вот и они, — возбужденно пропищала мисс Теркилл. — Ну, Изабелла, доложу я вам, как всегда… — Ей не хватало слов, чтобы описать облик Изабеллы, она выглядела так экстравагантно!

Ничто не могло лучше соответствовать культивируемому Изабеллой сочетанию шика и театральности, чем это сверхмодное платье-халат в духе «новой волны» и эфемерная шляпка с цветами. От возбуждения она шагала еще более широко, чем обычно, постоянно напряженные черты ее худого бледного лица теперь расслабились, в янтарных глазах искрилась победа. На фоне широких розово-черных полос ее хитроумного платья с турнюром огненно-рыжие волосы слепили глаза. Ей не терпелось завершить затянувшийся эпизод, ее переполняли новые замыслы, и все же этот триумфальный марш, пусть ничтожный и провинциальный, — безусловно приятное начало новой жизни. Да и Брайен выглядел скорее на двадцать лет, чем на сорок: его удалое мальчишеское обаяние, бьющее через край дружелюбие и искренность — все это вернулось с вестью о новом назначении. Отбросив со лба прядь вьющихся каштановых волос, он легким спортивным движением перемахнул через шезлонг и проговорил, обращаясь к сэру Джорджу: «Очень надеюсь, что мы будем частенько видеть вас и леди Маклин, несмотря на всю вашу занятость». Перед ректором он почтительно вытянулся, и его лицо приняло серьезное, немного смущенное выражение: «Невозможно передать словами, как важно для меня все то, что я уношу отсюда…» Определенно, Брайен был вновь самим собой. Его ровные зубы сверкнули белизной, когда он улыбнулся ректорше. Он едва не подмигнул ей — эдакий профессиональный обворожитель, — ибо знал, что ее так просто не проведешь. «Ужасно в этом сознаться, но в голове, знаете, все время крутится: вот теперь будет жизнь!» С Тодхерстом он разделил презрение к дыре, которую покидал: «Что кривить душой, я рад, что выбрали меня, а не тебя. Впрочем, Kunstgeschichte [22] История искусств (нем.). — старик, мы-то с тобой знаем, какое это, в сущности, надувательство. Я, конечно, постараюсь сделать из этой чертовой кафедры что-то полезное, а потому до отъезда вытяну из тебя все твои идеи, умная ты голова!» Поразительно, подумала Изабелла, он словно заново родился: такой живой, горячий, но при этом и скромный, и за всем этим столько трезвости и здравого смысла — в общем, сорокалетний молодой человек, который далеко пойдет.

Сама она отличалась куда большей прямолинейностью: инстинктивное стремление ее мужа всегда и везде показать товар лицом было ей чуждо, а порой даже противно. Мнение этих людей им теперь безразлично, так что с ними церемониться? «Глупо думать, что мы с вами еще увидимся, сэр Джордж, — заявила она, предупредив его вопрос. — Ведь только на нашем славном севере проблемами искусства занимаются бизнесмены». Тодхерста, как и остальных младших преподавателей, она не удостоила вниманием. «Вы, должно быть, так счастливы!» — воскликнула «озерная поэтесса» Джесси Кохун. «Я не буду вполне счастлива, — парировала Изабелла, — пока мы не пересечем шотландскую границу. Конечно, мы не станем поддерживать с вами отношения, — обратилась она к ректорше, — но я этому не так рада, как вы думаете». И в самом деле, подумала она, если бы от ее чудачеств не веяло такой кондовой провинциальщиной, старушку можно было бы, пожалуй, пригласить в Лондон. Истинную злобу она приберегла для ректора. «На кого же вы нас оставляете, — блеял тот, — ведь ваш муж — самый способный из преподавателей!» — «Оставляем вас на милость Совета попечителей, — не моргнув глазом отвечала Изабелла. — Вот и попробуйте им объяснить, почему самые-то способные от вас уходят».