Вирджиния Эндрюс - Семена прошлого

– Кэти, я откровенно высказала ему свое мнение, что он ищет, пока безуспешно ищет женщину, которая напоминала бы ему мать. Он смертельно побледнел, почти побелел. Кажется, он был в шоке.

Она ждала, как я отреагирую.

– Тони, ты, скорее всего, ошибаешься. Барту нужна не такая, как я, а полная противоположность.

– Кэти, когда-то я изучала психологию. Барт слишком много думает о вас, переживает из-за вас, слишком ненавидит вас. Пока я слушала его, я старалась размышлять над причинами. Барт упомянул факт, что он никогда не был психически уравновешен, и сказал, что в любой день он может сорваться, его объявят невменяемым и он лишится наследства. Все это выглядело так, будто он хотел, чтобы я возненавидела его, разорвала все связи и ушла… поэтому… поэтому я собираюсь порвать с ним и уйти. – И она заплакала, закрыв лицо руками. Сквозь ее тонкие пальцы потекли слезы. – Хотя я очень люблю его и думала, что он тоже меня любит, я не могу продолжать быть с человеком, который так мало верит в меня и, что еще хуже, в себя самого.

Я вскочила и попыталась успокоить ее:

– Пожалуйста, не уходи, Тони, останься. Дай Барту шанс. Дай ему обдумать все и успокоиться. Барт всегда поступал необдуманно, импульсивно. Всему виной этот его дядя, который нашептывает ему, наговаривает на всех и на тебя, говоря, что ты любишь не Барта, а его деньги. Это не Барт сумасшедший, а Джоэл, который диктует Барту, что́ тот должен искать в будущей жене.

Смахнув слезы, Тони с надеждой посмотрела на меня. Как бы мне хотелось помочь Барту избавиться от его детских страхов и избавить его от влияния Джоэла!

– Тони, дети обожают тебя, и мне нужна твоя помощь. Останься помогать нам с Джори и постарайся сделать так, чтобы он был занят. Ему очень нужно внимание, но нужна и медицинская помощь, чтобы поддерживать физическую форму. И помни: Барт непредсказуем, иногда нелогичен, но он любит тебя. Он несколько раз говорил мне, что любит тебя, восхищается тобой. Он проверяет твою любовь, но то, что он сказал, – правда. Он действительно был в детстве душевно неуравновешен, но на то были причины. Если ты будешь сильна в своей любви к нему, то ты спасешь его от себя самого и от этого дяди.

Тони осталась у нас, и жизнь потекла как обычно.

Дейрдре еще до своего дня рождения начала свободно ходить всюду, где ей хотелось. Маленькая, но говорливая, с золотыми кудряшками, она очаровала всех. Ее непрестанное гульканье превратилось со временем в ясно различимые слова, и Даррен скоро начал ей подражать. Хотя Даррен был более нерешителен в движениях и разговоре, его не страшила темнота, и он неутомимо исследовал все уголки и закоулки. Его страсть к исследованию была столь велика, что мне пришлось убрать с полок, до которых он мог достать, все дорогостоящие вещи, особенно произведения искусства.

Пришло письмо от Синди, в котором она писала, что очень соскучилась по дому и домашним и хотела бы провести с нами День благодарения и Рождество. Но на Новый год она приглашена в Нью-Йорк и поэтому улетит от нас после Рождества.

Я протянула письмо Джори. Он прочел и улыбнулся мне:

– Ты написала ей о романе Тони с Бартом?

– Нет.

Честно говоря, я хотела, чтобы Синди прилетела и увидела все сама.

Летом, когда уезжала Синди, Тони успела проработать у нас всего дня два, и к тому же Синди пребывала в столь мрачном настроении, что почти не взглянула на Тони: для нее это была просто очередная прислуга.

Пришел день приезда Синди. Он выдался пронизывающе холодным. Мы с Крисом стояли возле поручня ограждения, когда Синди сошла по трапу, одетая в ярко-красное; она была так красива, что все люди в аэропорту на нее оглядывались.

– Мама! Папа! – радостно прокричала она, бросаясь ко мне, а потом к Крису. – Я так счастлива вас видеть! Не надо мне ничего говорить: я обещаю ничем не раздражать этот комок нервов по имени Барт. На Рождество я собираюсь быть тем маленьким послушным ангелочком, которого он всегда желал во мне видеть. Правда, сомнений нет, что и тогда он найдет во мне какие-нибудь недостатки, но мне уже все равно.

Затем она засыпала нас вопросами о Джори, о близнецах, о том, что слышно о Мелоди, о том, как там новая няня, и не сменился ли наш шеф-повар, и так ли по-прежнему мил наш Тревор…

Лишь Синди давала мне уверенность, что мы все еще можем называться одной семьей, и этого было достаточно, чтобы я почувствовала себя счастливой. Когда мы вошли в Фоксворт-холл, все собравшиеся в холле: Джори, Тони и Барт, а также близнецы, устроившиеся у Джори на коленях, – готовы были пропеть приветствия Синди. И лишь Джоэл, несомненно наблюдавший исподтишка за всем происходящим, не спешил приветствовать нашу дочь, вернувшуюся в семью. Барт даже пожал ей руку, и я ощутила совершенное счастье.