Вирджиния Эндрюс - Розы на руинах

– Джори, ты не уважаешь меня?

Я медленно обернулся к нему. Встретив его взгляд, полный муки, я почувствовал слабость и тошноту; мне захотелось спрятаться. Я не мог сказать ни «да», ни «нет».

– Можешь не отвечать, – продолжал папа обреченно. – Твое молчание говорит само за себя. Я люблю тебя, как своего сына, и я надеялся, что и ты любишь меня настолько, чтобы понять. Мы собирались рассказать тебе все, когда ты достигнешь подходящего возраста… Кэти следовало запирать свои ящики и не доверять двум сыновьям.

– Но ведь все это выдумка, правда? – с надеждой спросил я. – Конечно выдумка. Ни одна мать не может так поступить со своими детьми…

Не дожидаясь ответа, я открыл свою дверцу и побежал под дождем к дому.

Забывшись, я уже собирался позвать маму. Но вовремя спохватился. Мне теперь было легче не видеть ее.

Обычно, приехав домой, я тренировался в прыжках в саду, а в случае дождя проводил тренировку у балетной стойки. Но сегодня я упал в кресло в гостиной и включил телевизор. Надо было как-то отвлечься, пускай на пустой мыльной опере.

– Кэти! – позвал папа, войдя в дом. – Ты где?

Почему он, как обычно, не пропел: «Поцелуй меня, моя душечка»? Наверное, почувствовал себя глупо – теперь, когда мы всё знали.

– Ты хотя бы поздоровался с мамой? – спросил он.

– Я ее не видел.

– А где Барт?

– Не знаю.

Он бросил на меня укоряющий взгляд и прошел в спальню, которую делил со своей «женой».

– Кэти, где ты? – услышал я.

Спустя минуту он прошел в кухню, но мамы и там не было. Он начал носиться по комнатам и наконец постучал в дверь Барта:

– Барт, ты здесь?

После долгого молчания до нас донесся неохотный ответ:

– Ага. А где мне еще быть, если дверь заперта?

– Тогда открой ее и выходи.

– Мама заперла меня снаружи, и я не могу выйти.

Я сел, опустошенный и недоумевающий, как мне дальше жить и расти с таким несчастьем.

Папа был такой человек, который ко всему имел запас ключей, поэтому вскоре Барт был выпущен и предстал перед допросом:

– Признавайся, что такое ты наделал, что мама заперла тебя, а сама ушла?

– Ничего я не делал!

– Нет, ты что-то натворил и рассердил ее.

Барт усмехнулся в ответ. Я глядел на них, охваченный странной тревогой.

– Барт, если ты совершил что-то против своей матери, тебе это дорого обойдется. Так и знай.

– Ничего я ей не сделал, – раздраженно огрызнулся Барт. – Это она всегда против меня делает. Она не любит меня, любит только Синди.

– Синди, – вспомнил вдруг папа и пошел в комнатку Синди.

Минутой позже он появился с Синди на руках.

– Барт, где мама?

– Откуда я знаю? Она заперла меня.

Несмотря на нежелание принимать участие в разговоре, я не мог не вмешаться:

– Папа, мамина машина стоит в гараже, как была поставлена несколько дней назад. Значит, далеко мама не могла уйти.

– Я знаю. Она сказала, у нее неладно с тормозами. – Он еще раз пристально посмотрел на Барта. – Ты уверен, что не знаешь, куда она пошла?

– Я ж не могу глядеть сквозь двери.

– Она тебе ничего не сказала?

– Мне никто ничего не говорит.

Тут Синди заговорила сонным голоском:

– Мама понесла меня на дождь… мы с ней промокли…

Барт, как ужаленный, повернулся к ней и пронзил ее взглядом. Синди замолкла и задрожала.

Улыбнувшись, папа сел и посадил Синди к себе на колени.

– Синди, ты нас всех спасешь… припомни-ка: куда пошла мама?

Дрожа еще больше, она глядела на Барта.

– Пожалуйста, Синди, смотри на меня, а не на Барта. Я с тобой, я никому тебя не отдам. Барт не посмеет тебя ударить. Барт, прекрати пугать сестренку.

– Синди сама выбежала на дождь, папа, и маме пришлось бежать за ней. Она пришла в дом вся мокрая, кашляла, и я сказал ей что-то, а она разозлилась, втолкнула меня в комнату и заперла.

– Ну что ж, звучит правдоподобно, – сказал папа.

Однако легче нам от этого не стало. Он отпустил Синди и начал обзванивать маминых знакомых. Потом позвонил мадам Марише. Она сказала, что немедленно приедет.

Потом он позвонил Эмме, но та сказала, что из-за дождя не сможет приехать раньше завтрашнего утра. Я сейчас же представил себе бабушку, которая поедет в такой ливень и холод по опасной дороге. А она даже в хорошую погоду не слишком хорошо водила машину, я бы сказал.

– Папа, давай проверим все комнаты и чердак, – сказал я, вскакивая с места. – Она могла пойти наверх потанцевать, как она временами делает, и случайно закрыть себя на защелку; или, может быть, заснула там на кровати… или еще что-нибудь. – Посреди фразы я споткнулся под его странным взглядом.