Джеймс Боллард - Кокаиновые ночи

Я по-прежнему прислушивался к работе теннисной машины, забирающей мячи из загрузочного лотка. За глухим выстрелом подачи каждый раз следовал удар перелетевшего через сетку мяча о глину корта, но Кроуфорд, по-видимому, не отбил мяча, я не услышал ни резкого скрежета его подошв по глине площадки, ни знакомого тяжелого дыхания.

Я вышел из машины и прошел мимо «порше». Бассейн был идеально гладким, его поверхность очищалась бесшумным пылесосом, отсасывающим с нее листочки и насекомых. Сквозь проволочное заграждение теннисного корта я разглядел полотенце и спортивную сумку Кроуфорда на зеленом металлическом столике возле сетки. Корт был усыпан разбросанными мячами, и каждый новый некоторое время метался среди них подобно белому шару на столе для игры в снукер.

– Бобби?… – крикнул я. – Времени у нас в обрез – только на один сет.

Машина изменила траекторию подачи, послав навесной мяч вправо. Он пролетел над сеткой, ударился обо что-то на задней линии и рикошетом, почти вертикально, взмыл в воздух и перелетел через заградительную сетку. В несколько шагов я добежал до места его падения и поймал на лету.

Мои руки и лицо забрызгала кровь. Держа скользкий от крови мяч кончиками пальцев, я, не веря собственным глазам, уставился на его липкую багровую поверхность. Я вытер капли густой крови со щек, запачкав окровавленными руками рукава рубашки.

– Кроуфорд?…

Я открыл проволочную дверь и шагнул на корт как раз в тот момент, когда машина произвела последний выстрел и смолкла. Поданный мяч ударился во взрыхленную подошвами глину рядом с телом мужчины в белой рубашке и шортах, лежавшим на задней линии. Он сжимал в руке ракетку, его лицо было обращено вверх, вокруг по желтой глине растеклась лужа крови.

Среди окровавленных мячей, с открытым ртом, словно удивляясь собственной смерти, лежал Бобби Кроуфорд. Левую руку он разжал, неуклюже растопыренные пальцы поблескивали в лучах солнца, и я догадался, что он пытался поймать две пули, пущенные ему в грудь. Их входные отверстия отчетливо виднелись на его хлопчатобумажной рубашке, одно возле левого соска, второе немного ниже ключицы.

В нескольких футах от него лежал небольшой автоматический пистолет, в его хромированном стволе отражалось безоблачное небо. Я выронил запачканный кровью мяч, опустился на колени и поднял пистолет, потом посмотрел на убитого. Губы Кроуфорда были неплотно сомкнуты, словно вот-вот сложатся в первую гримасу смерти. Между ними виднелись белоснежные зубы и фарфоровые коронки, о которых он говорил как о своем самом ценном капиталовложении тех времен, когда он еще не выбрал карьеру профессионального теннисиста. При ударе о землю коронка с левого резца соскочила, и стальной штифт, крохотное острие, сиял в лучах солнца, словно ядовитый зуб, до самой смерти скрываемой улыбкой этого опасного, но обаятельного человека.

Кто его застрелил? Я подержал в окровавленной руке пистолет, старательно стирая отпечатки пальцев убийцы. Такое оружие малого калибра удобно носить в дамском ридикюле, и я представил себе, как Пола Гамильтон носит его в сумочке, как ее белые пальцы сжимают рукоятку с насечкой, как она входит на корт, как мимо нее со свистом проносятся мячи и как Кроуфорд, заметив ее, машет ей рукой. Полагая, что я никогда его не выдам, она решила сама убить Кроуфорда до того, как прощальная вечеринка закончится летальным исходом.

Или его застрелил Сэнджер, решившийся отомстить за все, что Кроуфорд сделал с Лори Фокс?

Я живо представил себе худощавого, но решительного психиатра, смело идущего сквозь град жалящих мячей, которыми осыпает его Кроуфорд. Он с полным безразличием подставляет плечо под его классный удар и крепко сжимает в руке пистолет. И вот его лицо впервые озаряется улыбкой, когда Кроуфорд опускает ракетку, моля о пощаде…

На подъездной дорожке появилась вереница машин, возглавляемая «сеатом» Кабреры. Инспектор высунулся из окна, словно почуяв в воздухе запах крови. За ним ехал «мерседес», на заднем сиденье которого расположились Элизабет Шенд и Хеннесси, ожидавшие, пока Махуд выберет место для лимузина на травянистой обочине. Ни один из них не был одет для вечеринки, они приехали на виллу, чтобы проследить за доставкой напитков и канапе. Два грузовика были припаркованы на дороге, и люди в белых комбинезонах выгружали упаковки стаканов и тюки скатертей. Мимо них, задирая голову, чтобы рассмотреть, что делается за машиной Кабреры, прошел Сэнджер, одной рукой приглаживая свои белоснежные волосы. Кто бы ни застрелил Кроуфорда – Пола Гамильтон, Сэнджер или Андерсон, – он знал, что теннисная машина заглушит выстрелы, и ускользнул не более чем за минуту до моего появления.