Джеймс Боллард - Тысяча грез Стеллависты

Перевела с английского Татьяна Шинкарь.

В наши дни уже никто не приезжает в Красные Пески, да, мне кажется, совсем не осталось тех, кто еще помнит или слышал о них. Но лет десять назад, когда мы с Фэй, еще до нашей ссоры, приехали сюда, чтобы поселиться в доме 99 по улице Стеллависта, Красные Пески были довольно хорошо известны.

В те далекие времена процветания здесь любили отдыхать и развлекаться киномагнаты, свихнувшиеся богатые наследницы, чудаковатые скитальцы-космополиты.

Но уже тогда, до экономического спада, большинство абстракционистских вилл и псевдодворцов в Красных Песках пустовало, сады заглохли, двухъярусные бассейны высохли, а сам городок напоминал заброшенный увеселительный парк, где аттракционы ветшают и приходят в негодность. Однако атмосфера необычности все еще сохранилась здесь, словно его знаменитые обитатели покинули городок совсем недавно и вот-вот должны вернуться.

Я помню, как мы совершали нашу первую обзорную поездку по улице Стеллависта в машине сопровождавшего нас агента по продаже недвижимости. Мы с Фэй с трудом сохраняли респектабельную серьезность, хотя нам то и дело хотелось шумно выразить свое изумление и восторг.

Нас охватывал почти священный трепет, когда мы узнавали, кто живет за плотно зашторенными окнами того или иного особняка, Стамерс, наш юный агент, видимо, в душе поздравлял себя с тем, что заполучил пару таких провинциальных простофиль. Именно поэтому он особенно усердно рекламировал наиболее странные и пугающе-неправдоподобные сооружения. Их, должно быть, непременно показывали всем в надежде, что их вид достаточно ошеломит и напугает клиента и он станет сговорчивее, когда увидит потом что-нибудь более похожее на нормальное человеческое жилище.

Один из особняков, стоящий на пересечении Главной улицы и улицы Стеллависта, потряс бы воображение даже самого искушенного поклонника сюрреалистического искусства. Отгороженный от улицы зарослями пыльных рододендронов, он представлял собой шесть разного размера обшитых алюминием шаров, свободно прикрепленных к подобию гигантской бетонной шлюпбалки. В самом большом из них, как сообщал рекламный проспект, была гостиная, а в тех, что поменьше, спальни, кухня и прочие помещения. В алюминиевых шарах то там, то сям виднелись отверстия, должно быть, окна. Вся эта слегка потускневшая от солнца и ветров конструкция, напоминавшая покинутый космический корабль, печально возвышалась над бетонированной площадкой двора, в щелях которой густо проросли сорняки.

Стамерс, оставив нас в машине в тени рододендроновых кустов, сам отправился к дому, чтобы включить всю эту пока неподвижную конструкцию (следует сказать, что в Красных Песках все дома психотропные). Наконец мы услышали негромкий гул, и шары, дрогнув, пришли в движение. Они двигались по кругу, сверху вниз, почти достигая земли.

Фэй испуганно смотрела на это странное и все же красивое зрелище, а я, не сдержав любопытства, вышел из машины и решил поближе подойти к дому. Когда я подошел достаточно близко, я заметил, как главный шар, находившийся внизу, вдруг стал замедлять свое движение, приостановились и остальные. Из проспекта я знал, что дом был построен всего восемь лет назад одним телевизионным магнатом, решившим проводить здесь уик-энды. За это время дом неоднократно переходил из рук в руки. В списке его именитых владельцев числились две не очень известные киноактрисы, известный врач-психиатр, композитор, сочинитель ультразвуковой музыки.

Покойный Дмитрий Шэкман, страдавший приступами помешательства, говорят, однажды пригласил сюда кучу гостей присутствовать при его самоубийстве. Однако никто из приглашенных не явился, и хозяин был так раздосадован, что от самоубийства отказался. Последним владельцем был знаменитый автомобильный дизайнер.

Имея столь блестящую родословную, дом, казалось, мог рассчитывать, что не менее чем через неделю найдет нового хозяина даже здесь, в Красных Песках. Но тот факт, что он числился в проспекте уже не одну неделю, даже не один месяц и не один год, свидетельствовал о том, что его обитатели не обрели здесь ни покоя, ни счастья.

Тем временем главный шар совсем остановился. Он был всего в нескольких шагах от меня, и в его открытой двери я увидел Стамерса. И хотя тот ободряюще улыбался мне, я почувствовал, как насторожен дом. Едва я ступил на спущенную мне навстречу лестницу, по которой должен был подняться в дом, как она мгновенно вместе со мной была втянута внутрь главного шара. При этом он гулко задрожал, за ним остальные шары.