– Корриду ведет префект, - отметила Томи. - Каждое последующее действо начинается по его знаку. Он правит зрелищем, как Бог - грандиозной мистерией человечества. Бог нужен на все случаи.
Префект дал знак матадору выходить.
Когда бык находится на половине арены, освещенной солнцем, пестрая одежда бойцов, переливающийся золотом песок, колыхание малиновых полотнищ, трепет копьец с развивающимися желто-красными лентами в бычьем хребте, кизиловые подтеки свернувшейся крови на боках обезумевшего животного создают неповторимую фантазию цветов. Это конвульсивное движение сливается с диким ревом трибун, и на глазах у зрителей бушует история самого человечества, создавая иллюзию вечности.
– Посмотри, Тото, что творит солнце! - не смог сдержать я восторга. Помнишь Эрнеста Хемингуэя? "Коррида должна быть осиянной лучами солнца".
– Думаю, Хемингуэй имел в виду не только корриду, а внутренний мир произведения. Он довольно долго жил в Испании, постиг истинное значение "дуэндэ" и назвал его внутренним солнцем. Высочайшая техника исполнения, мастерство, - словом, все то, что возводит до утонченного артистизма красоты, что воспринимается не только глазом или ухом, но и какими-то тайными путями, что проникает в душу и обогащает тебя - внутреннее солнце, дуэнде!
Матадор неторопливым шагом, с достоинством главного героя вышел на арену, стал под левой ложей префекта, снял треуголку, испрашивая разрешение вступить в поединок. Получив согласие, он передал треуголку одному из служителей, взял мулету - ярко-красное полотнище - и направился к быку. Ему предстояло продолжить десфилирование быка, и без того измотанного и обессиленного. Нападки быка, демонстрация высшего мастерства и грации матадора длились до тех пор, пока боец не счел животное готовым к закланию. Он подошел к префекту, получил от него согласие и взял шпагу.
Бык и матадор встали друг против друга.
Матадор слегка колышет мулету левой рукой, бросая вызов быку. В вытянутой правой он держит, прицеливаясь, шпагу; он должен нанести укол между лопатками быка до самого позвоночника - тогда он будет смертельным. Бык стоит, как бы собираясь с силами, и срывается с места. Матадор плавным пируэтом уклоняется от огромных рогов и одновременно наносит удар шпагой. Действие разворачивается так стремительно, что глаз едва успевает зафиксировать момент нанесения удара. Бык стоит замерев, со шпагой в хребте, словно пытаясь расслышать поступь смерти в этом невообразимом реве трибун, и падает как подкошенный.
Свершилось! Процесс умерщвления завершен. Матадора приветствуют переполненные зрителями трибуны, народ ревет, топочет. Женщины и девушки в передних рядах подбрасывают косынки. Пласа де Торос празднует победу.
– Кончилось? - спрашивает Томи.
– Нет. Будет еще кое-что заслуживающее внимания.
Пунтильеро, прервав агонию быка, всадил ему нож в шею. Подбежал к ложе префекта, вернулся, отрезал ухо у быка, показал его трибунам и поднес матадору.
– Я был свирепым завоевателем, теперь я труп раба с отрезанным ухом! Ну что, все?
– Нет, должно свершиться основное, то, ради чего коррида придумана.
На арене появилась упряжка лошадей - куадрилья де арасте. Быку накинули петлю на рога, другой конец веревки затянули узлом на упряжке и под свист и улюлюканье толпы поволокли тушу.
В ту же минуту появился служитель, взмахнул веником раз, другой, там, где была кровь, и все - следов трагедии не осталось.
– Кончилось? - снова спросила Томи.
– Нет. Это никогда не кончится. За этим должна последовать другая коррида...
– С меня довольно и этой! - Томи встала, мы спустились по лестнице.
Трибуны ревели, требуя триумфа для матадора.
– Кричали женщины "ура!" - и в воздух чепчики бросали! - пробормотал я.
Тото попросила перевести. Я перевел, точнее, мы вместе перевели. На лицо ее вернулась улыбка, она сказала:
– Быть не может, чтобы у испанцев, помешанных на корриде, не было летописцев. У матадоров, уверена, есть свои биографы, а кто вспомнит прекрасное, дерзкое животное, которое так небрежно выволокли какие-то подонки!
– Ганадериа-хозяйство, которое быка вырастило! Оно внесет в свои летописи: "Бычок от такой-то коровы и такого-то бугая стал достойным бойцом". Потомков завоевателей, естественно, радует возвеличивание "заслуг" прародителя-быка, но они не любят привлекать внимание прочих к его разрушительной силе.
– Я проголодалась, - объявила Томи. - У меня номер в "Веласкесе", приглашаю на обед.
Читать дальше