Гора положил кейс в рюкзак, перебросил его через плечо и пошел.
"Митиленич, чую, ты сидишь в укрытии и носа не кажешь. Неужели?.. Почему бы нет, он рассчитывает взять меня в купе и передать омичам, все отлично устроится... Ладно, уважаемый, поглядим, кто кого, мы будем делать свое дело до конца! Да, о чем я давеча думал?.. Настало время уходить! Может, рано об этом говорить? Постараемся как-нибудь избавиться от этого настроения. Помнишь, когда я попал по этапу из Белоруссии в Москву, прочел в тюремной бане надпись, сделанную химическим карандашом: "Кто слабый, тот загнется, кто сильный, тот уйдет!" Во всех подобных случаях я руководствовался этой максимой... Было у меня здоровье, надежное гнездилище духа и твердая уверенность, что мне дано вершить в будущем великие дела...
Ты прав, тебе еще хотелось стать свободным человеком в обстановке всеобщего насилия и террора! Э-э, нет! Это было неосознанное желание, скорее, реакция на обстановку, в которой мы жили. Так жила наша семья и все ее окружение. Никто не носил маску, никто не пытался приспособиться! Мои родители и родственники стали жертвами этого неосознанного желания. Надо думать, это подспудное чувство определило всю мою жизнь, ничем иным я не могу объяснить многие из моих поступков. Я все время бежал и старался догнать! Что?.. Конечно, свободу! В условиях всеобщего насилия и рабства?! Только и всего?.. Да, только и всего!.. Мало?.. Ныне нет ни насилия, ни террора. Свобода, сродни прежним стереотипам, "спущена" сверху, подарена... Тебе всегда претило пользоваться дарованными правами... У тебя есть твоя родина, Грузия, дел в ней непочатый край... Допустим, ты бы мог туда поехать, но тебя там никто не станет слушать. Допустим, удастся найти надежное убежище. Что с того? Ничего! Ты - беглец, постоянный страх изъест твою душу и плоть, болото обыденности засосет тебя... И как тогда ты назовешь этот последний побег? В лучшем случае - бегством из плена, в худшем - сочтешь, что в очередной раз сработал благоприобретенный рефлекс... Победа над старостью! Да Бог с ним..."
Митиленич еще долго сидел в придорожном сосняке. Выждав, пока Гора отошел на кило-метр, он встал и направился к машине. Дорога шла параллельно железнодорожному полотну, примерно в нескольких сотнях метров. Митиленич сел в машину, обождал еще немного, справился у Глеба, который час, и велел шоферу ехать в Шиловскую - небольшую станцию в паре километров от Омска, обслуживающую какой-то завод и пригородные поезда. Приехали.
– Глеб, сходи к начальнику станции, напомни, что нужно остановить поезд.
Глеб вернулся быстро.
– Все в порядке, остановка - одна минута, проводник спального вагона предупрежден, выйдет на ступеньку. Состав в графике, но ждать придется целый час... Да, кстати, станционный дежурный хочет вам что-то сообщить.
Митиленич вошел в здание вокзала. Открыл дверь кабинета начальника станции. Дежурный привстал, предложил гостю сесть и снял телефонную трубку.
– Сосновка?.. Здорово, Владимир Иванович! Как сказать, помаленьку... Где тот человек?..
Дежурный протянул трубку Митиленичу:
– Сейчас позовут! - Он сел и продолжил игру в домино.
Митиленич довольно долго стоял, прижав трубку к уху. Ожидание затягивалось. Нервы были на пределе. В какой-то момент ему даже захотелось положить трубку, он протянул было руку, но, передумав, снова поднес ее к уху. Наконец в трубке раздался чей-то голос. Митиленич несколько раз переспрашивал абонента - помимо плохой слышимости, мешал стук костяшек домино.
– Какой вагон, какое место? - крикнул Митиленич, крайне взволнованный, и, выслушав ответ, вышел из комнаты.
Гора шел более полутора часов. На Шиловской почувствовал, что за ним следят. Сначала он подумал, может, показалось, но нет, слежка была, причем явная. Миновав станцию, Гора прошел еще километр, до Сосновки оставалось столько же. Бросив взгляд на часы, присел перевести дух.
"И сердце пошаливает... Верблюда спросили: почему у тебя шея кривая? Разве только шея?.. - удивился он. Помнишь, что сказала тебе, расставаясь, прекрасная Томи: "Гор, ты сложен из камней тех крепостей, что некогда были сровнены с землей. Лучше нам по отдельности вершить наше суэртэ де муэртэ! Свой побег, стремление сесть на рельсу я относил к иным духовным ценностям, а на поверку оказалось, что это всего лишь процесс умерщвления - суэртэ де муэртэ! Такая уж большая разница между мной и тем быком?! Быка убивает эспада, меня - собственный характер".
Гора встал на костыли, продолжил путь. Послышался шум поезда. Гора хотел было сойти с полотна, но почувствовал, что ноги и тело не подчиняются ему. Он дернулся в одну сторону, в другую - тщетно.
Читать дальше