Ольга Шумяцкая - Он летает под аплодисменты

Лидия присела на доски в ожидании, когда закончится скандал. Ей было холодно, но никто и не думал нести шаль. Шквалистый ветер и дождь, который серой стеной висел над морем и двигался в сторону берега, разогнал небольшую толпу зевак. Можно было бы расплакаться, но почему-то она почувствовала странное облегчение. Что ж – дива улетела. И вдруг…

Басби вышел из своего прикрытия, пересек дорогу, дав проехать двум автомобилям, к поднятым стеклам которых прижимались любопытные носы – так бы и щелкнуть по ним! – и подошел к Лидии.

– Вы? – в замешательстве пробормотала она.

Басби накинул на нее пальто и помог спуститься с подиума. В нем проснулась нежность – то ли из-за этой дурацкой клоунады, то ли… Непонятно, но ему не хотелось уходить.

– Чудо, что вы тут появились. Видели? Дива улетела, – грустно проговорила Лидия. – Это знак…

– Это знак, что вас ожидают новые непредсказуемые роли, – взялся успокаивать ее Басби. – Проводить вас на студию? Я без авто, но можно взять таксомотор. Ваших клоунов лучше оставить в покое, – он кивнул на съемочную группу, которая продолжала скандалить.

– Я соскучилась, – вдруг неожиданно прямо сказала она, поднимая на него печальные глаза.

Они отходили все дальше и дальше по опустевшей набережной.

– Тут мои нехитрые апартаменты, – Басби кивнул головой в сторону переулка, где стояла его гостиница. – На первом этаже неплохой бар. Немного коньяка вам бы не помешало.

Они перешли дорогу. У входа Лидия приостановилась, стала искать что-то в сумочке – достала темные очки. Они закрыли пол-лица.

– Я бы хотела отдохнуть. Хоть чуть-чуть. Закажите коньяк в комнату.

В своей нежности они опережали друг друга. Басби не предлагал никакой игры, как это обычно бывало раньше. Она тихо целовала его, и он растворялся в ее поцелуях. В сущности, она возилась с ним, как с ребенком, – помогала расстегнуть сорочку, вытащить руки из рукавов. Потом разделась сама. Дождь хлестал в окна, хлопнула незакрытая балконная дверь, Лидия выскочила из-под одеяла, чтобы закрыть ее, и вернулась вмиг замерзшей: капли дождя попали на плечи, а ноги прошлепали по луже. Она машинально прижалась к его теплому телу и затихла. Волну страсти никто не подгонял – она поднялась где-то далеко и теперь неостановимо шла на них. Они не двигались – просто ждали. Эта простота чем-то сводила Басби с ума. Он сам себя не узнавал. А она… Когда их тела соединились и она силилась не расплакаться, в дремотной неге ей привиделось, что это ее уносит куда-то вдаль, ее саму, а не злополучный плакат – дальше, дальше, в черноту и ужас, которых она так боится, просыпаясь среди ночи или теряя присутствие духа среди бела дня. А может, она ошибается, и там, около бледной линии горизонта, рай? И она застонала от счастья.

«Да, надо все поменять», – думала она, оглядывая холостяцкую комнату. Рисунки, пачки фотографических карточек, коробки с сигарами и сорочками – все вперемешку – громоздилось на столе. Здесь же хрустальный графин с коньяком и две гипсовые головы античных мыслителей в париках для мюзикла. Она не очень понимала свою мысль, но мысль эта открывала ей мир с пока неизвестной стороны, – и сразу становилось легче дышать, и казалось, что календарь жизни становится другим: с цветными, очень длинными днями, а не короткими черно-белыми, к которым она привыкла.

«А не переиграл ли я сам себя?» – думал Басби, стоя у балконной двери с сигарой. Он не стал надевать халат, будто хотел, чтобы влажный воздух освежил тело, и было приятно ощущать, как кожу хладнокровно ласкает ветер. Он забылся. А давал себе слово не забываться и не поддаваться. И как теперь вернуться к тому, что было? Как опять давать ей насмешливым голосом указания, какую позу принять и тешить себя ее сговорчивостью? Как начать ту игру, которая так нравилась ему и так его устраивала? Да и возможно ли это – вернуться? После такого… подлинного и оттого опасного. «Последствия, однако, могут быть непредсказуемы», – подумал Басби. Пора было действовать.

Когда Лидия, завернувшись в его халат, проскользнула в ванную, он поднял трубку гостиничного телефона.

– Пожалуйста, самовар. И побыстрее.

Лидия вернулась в комнату с уложенными волосами. Она застенчиво сияла, выглядела моложе, живее, легче. Раздался стук в дверь, и она испуганно взглянула на Басби. Збышек? Ну, полно. Ерунда какая. Репортеры? Их видели, когда они входили? Басби сделал ей знак – выйти из гостиной в спальню.

Половому он дал небольшую купюру и отправил восвояси с пыхтящим самоваром, в надраенных боках которого отразились его собственная усатая ухмылка и довольные щеки прислуги.