Наталья Андреева: Любя, гасите свет

Ненавижу!!!

Мы выпускали пар, часами обсуждая Виталину. До этого у нас не было темы для разговора, интересной всем, а теперь мы почти не расставались, вспоминая все перипетии наших с Барановской отношений. Игорь стал подолгу у нас зависать, раздражая Сережу. А я этим упивалась, потому что это была моя месть за измену. Но семья есть семья. В начале осени ту чашу весов, на которой лежали семейные ценности, потянуло вниз. Сережа, похоже, сделал выбор. Он решил Барановскую бросить. Мы, Корнеевы, торжествовали.

В тот день я решила, что называется, додавить. Данька пожаловался на горло, и я тут же сделала из этого трагедию. Хотя, мальчишка, скорее всего, симулировал и просто не хотел идти в школу.

– Или ты ее бросишь, или твой сын умрет! – орала я в телефонную трубку. – Тебе дороже твоя сука или твои дети?!

И Сережа дрогнул. Сказал:

– Хорошо, я сегодня же положу этому конец.

Я тут же позвонила брату, похвастаться своей победой.

– Я поеду, посмотрю, что будет, – оживился Игорь.

Разменяв с год назад квартиру, он обосновался в нашем же районе недалеко от головного офиса моего мужа. Буквально через полчаса брат позвонил и с торжеством сказал:

– Похоже, Ленка, он едет к этой суке! Ты молодец! Он ее сегодня бросит!

Второй звонок был через час.

– Они сидят в ресторане, в том самом.

– Уже час?! – ахнула я.

– Ты же ее знаешь. Она – пиявка. И очень хитрая.

– Игорь, я что-то волнуюсь.

– Брось, все будет хорошо.

Я все равно занервничала. Неужели нужен целый час на то, чтобы бросить надоевшую любовницу?! Минут через десять брат позвонил мне в третий раз:

– Слушай, Ленка, меня срочно вызвали на работу. Квитанции вчера перепутали, клиент будет дома с четырех до пяти. Все, я поехал, подмени меня.

– Где?

– Здесь, у ресторана. Ты же хочешь узнать, чем все закончилось?

Еще бы я не хотела этого знать!

Сколько раз я проезжала мимо этого дома! Сколько гуляла с детьми и мужем в этом парке! Мне был знаком здесь каждый выступ, каждый клочок земли, каждое дерево! Поистине роковое для меня место! Я спрятала машину за «Газелью», у входа в аптеку. Сама взошла на крыльцо, откуда мне было хорошо видно Сережину машину. Успела слегка замерзнуть, пока они с Барановской вышли из ресторана. Это вовсе не было похоже на расставание. Он ее поцеловал! Не в губы, но это был не прощальный поцелуй, определенно. Мне стало не по себе. Неужели мы ее недооценили?

Муж уехал, а она пошла… В аптеку! Я невольно попятилась, но потом увидела ее лицо. Она улыбалась! Да-да, улыбалась! Мне стало еще больше не по себе, и я ее окликнула.

Сначала она удивилась:

– Что ты здесь делаешь? – А потом рассмеялась: – А, понятно! Следишь за нами!

Я невольно поежилась:

– Я замерзла. Мы могли бы поговорить?

– Запросто. – И я догадалась, что она пьяна. Ее пошатывало.

Мы сели в мою машину. Я спросила:

– Тебя подвезти? На улице холодно.

– Вообще-то я в аптеку собиралась, но туда я всегда успею.

Не знаю, почему я притормозила не у ее подъезда, а у входа на охраняемую территорию? Там, где безлюдно и тихо, в тени деревьев. Виталина не реагировала, потому что достаточно выпила. У нее был пьяный кураж. Она даже не поняла, куда мы приехали. А я… Мои глаза застилал туман. Они сегодня не расстались, как муж мне обещал. И кажется, не собираются. Я сама не понимала в тот момент, что делаю.

– Ну? Чего тебе? – спросила она, когда машина остановилась.

– Он тебя бросил, верно?

– Он хотел меня бросить, это правда. – Она опять рассмеялась. – Но при сложившихся обстоятельствах Сережа этого не сделает.

Она назвала моего мужа Сережей! Тоном собственницы! Если вы многодетная мать, то вы меня поймете!

– Ты это о чем? – Мой голос внезапно сел. – Какие такие обстоятельства?

– Я беременна, – с вызовом сказала она. – Как раз шла в аптеку за тестом. Хотя, мне и без теста все ясно. У нас с Сережей будет ребенок…

У меня под рукой оказалась пустая бутылка из-под «Боржоми». Она лежала слева, там же, где валялись грязные салфетки, Данькины теплые перчатки, Никин шарф и еще куча полезных или уже бесполезных мелочей. Это была вспышка ярости. Я ударила Виталину бутылкой по голове. Она всхлипнула и отключилась. И тут я принялась ее душить. Ее бессознательное и беспомощное состояние подействовало на меня странным образом. Ведь я девочка из хорошей семьи, где моя совесть? Где те добрые чувства, которые воспитывала во мне моя мама?!

Передо мной был поверженный противник, которого оставалось только добить. Вся моя ярость скопилась в руках. Я думала о своих детях, стискивая у нее на горле пальцы. Моим трем детям нужен был отец. И я боролась за мужчину, кормильца, как какая-нибудь первобытная самка, чьим детенышам грозит гибель от голодной смерти, борется за самца. Это был животный страх, животный ужас и животные инстинкты. Я так и не разжала рук, пока она не перестала хрипеть и молотить каблуками осенних сапожек по резиновому коврику. Если бы она не была пьяна, я бы вряд ли с ней справилась. И если бы я не застала ее врасплох. Но так уж получилось.