Наталья Андреева - Любя, гасите свет

Мы с Климом сердито переглянулись.

– Что теперь скажешь? – спросила я у Качалова, когда мы вышли из пахнущего свежей штукатуркой полутемного подъезда на свет.

– Я не верю, что это Мамаев убийца. Все его видели, и машина его у дома стояла. Даже если в багажнике лежал труп. Когда Мамаев мог сгонять на дачу? Ночью что ли?

– А если ночью?

– Тогда это может знать наверняка только его жена. Интересно, ее ты чем собираешься припугнуть? – В голосе у Клима было откровенное ехидство.

Я пожала плечами:

– Будем импровизировать. Сегодня же получилось?

– Везет гораздо реже, чем не везет, – философски заметил мой парень. – Я давно это заметил.

– Поедем, Клим, а? – взмолилась я. – Это последнее.

– Ну хорошо, – сдался он.

Адрес мы узнали на бывшей работе у Клима. Секретарша ему сказала по старой дружбе. Мамаев ведь съезжался с тещей, и, само собой, был в клиентской базе риелторского агентства. Жили Мамаевы недалеко от работы отца семейства, видимо, им это было удобно. А вот почему они вдруг решили съезжаться, это нам предстояло узнать.

Чего только я не передумала, пока мы туда ехали! Сначала хотела давить на жалость, потом на совесть. Брат все-таки. Дожали невиновного. Потом подумала: а тут-то муж! И трое детей. Скорее всего, с нами вообще не пожелают разговаривать. Пошлют, и все. Имеют полное право, потому что уголовное дело почти закрыто. Остались формальности. И если Мамаевы будут молчать, дело об убийстве Виталины Барановской благополучно отправится в архив.

Получилось все гораздо проще. Когда мы подошли к нужному подъезду, тяжелая дверь, пискнув домофоном, открылась, и оттуда вышла пожилая женщина в накинутом на плечи болоньевом пальто. Она остановилась, придерживая массивную дверь и помогая другой женщине, помоложе, выкатить из подъезда инвалидное кресло. В нем сидела седая худющая старуха с пустыми глазами, из уголка ее перекошенного рта стекала струйка слюны.

– Спасибо, – безразлично сказала молодая старой, прилаживая колеса инвалидного кресла к пандусу. Слава богу, здесь был пандус!

Мы с Климом подскочили помочь. Та, что катила коляску, все также безразлично кивнула и, достав из кармана блеклой куртки несвежий носовой платок, вытерла старухин рот. После чего все с тем же безразличным видом покатила кресло дальше. Женщина, видимо, уже привыкла к этому. К жалости, к суетливому стремлению помочь, к виноватым взглядам. Мы-то, мол, здоровы. И у нас на руках нет инвалидов.

– Леночка, вы не торопитесь, – залебезила консьержка. – Погода сегодня получше. Пусть Ирина Станиславовна подольше погуляет.

Мы с Климом переглянулись. Леной звали жену Мамаева. А его тещу… О господи!

Я замерла, так и не зайдя в подъезд. Клим застыл рядом с виноватым видом. Женщина, которую назвали Леной, молча покатила кресло со старухой в сторону торгового центра. Спина у супруги красавца Сергея Мамаева была сутулая, плечи поникшие и весь вид какой-то жалкий. Словно сидящая в кресле старуха отбрасывала тень, такую же печальную и почти уже мертвую. Сама старуха сидела с безразличным видом, свесив голову на бок. Похоже, она была полностью парализована, эта Ирина Станиславовна. Но еще жила, если это можно назвать жизнью. Я невольно поежилась. Врагу не пожелаешь!

– Что делать будем? – тихо спросил Клим.

Я вздохнула и пошла догонять инвалидное кресло. Качалов за мной.

– Здравствуйте, Лена, – сказала я, поравнявшись с той, что катила к торговому центру старуху.

Женщина остановилась и поправила одеяло, укрывавшее ноги ее парализованной матери.

– Вам помочь? Давайте я повезу кресло, – вызвался Клим и попытался перехватить ручку. От его неловкого движения с ближайшей березы посыпался иней. Я вздрогнула, потому что он попал мне за шиворот, но ни Лена, ни ее мать ничего не замечали. Ни холода, ни снега, ни погоды, которую сегодня с большим трудом можно было назвать хорошей. Похожа, эта погода для них всегда была теперь одинакова. Небо цвета горя, и деревья, похожие на скелеты, или на кладбищенские кресты.

– Вы кто? – наконец-то спросила Лена, уступая моему Качалову место рулевого.

– Мы дру… Знакомые Виталины Барановской. – Я хотела сказать «друзья», но не смогла.

– А-а-а… – безразлично протянула жена Мамаева.

– В ее убийстве обвинили вашего брата, но мы знаем, что… – Я резко замолчала, не выдержав этого зрелища. Парализованная старуха в инвалидном кресле, присыпанном инеем, равномерный скрип колес по утрамбованному промороженному снегу, несчастная дочь, у которой кроме этой разбитой параличом старухи еще и трое несовершеннолетних детей, и их надо растить, кормить, водить по кружкам и репетиторам…