Дмитрий Пригов - Написанное с 1975 по 1989

не посягаю на его стихи, его славу, его честь

Да и как же я могу поносить все это, когда

я тот самый Пушкин и есть

Вот скульптор ваяет большого солдата

Который как вылепится — победит

Чего ему скульптору больше-то надо

А он уже в будущее глядит

И там представляет другого солдата

Поменьше, но и со звездой на груди

Еще там такая же женщина рядом

Что глиняного им дитятю родит

И так заживут они не сиротее

До вечности предполагая дожить

А глядь — у творца уж другая затея

И в глиняной яме их прах уж лежит

Я устал уже на первой строчке

Первого четверостишья.

Вот дотащился до третьей строчки,

А вот до четвертой дотащился

Вот дотащился до первой строчки,

Но уже второго четверостишья.

Вот дотащился до третьей строчки,

А вот и до конца, Господи, дотащился.

Как в Петрозаводске проездом я был

Там петрозаводку себе полюбил

Тогда говорил я ей: петрозаводка

Беги, дорогая, скорее за водкой

Нет, не побегу, — отвечала, — за водкой

Навеки запомнишь ты петрозаводку

Куда кругом ни бросишь взгляд

Нет утешения для взгляда

Кривулин вот из Ленинграда

Сказал: ужасен Ленинград

А мне казалось иногда

Что там как будто посветлее

И так похоже на аллею

У царскосельского пруда

Н-да-а-а

Когда в Наталью Гончарову

Влюбился памятный Дантес

Им явно верховодил бес

Готовя явно подоснову

Погибели России всей

И близок к цели был злодей

Но его Пушкин подстерег

И добровольной жертвой лег

За нас за всех

Словно небесной службой быта

Вся жизнь моя озарена

То слышу под собой копыта

То со двора колодца дна

Доносится мне трепет крыл

Я вся дрожу и позабыла

Что я хотел, и мог, и должна

Была сказать

Малая дитятя

Прибежала к тяте

Тятя, встань с кровати

Потяни-ка сети! –

А что тянуть их за концы?

Знамо дело — мертвецы

Одни и попадаются –

Факт

Желанья опали и голос осел

Когда я его вела на расстрел

А в нем

Желанья играли и голос бряцал

Когда он мне пел свой Интернацьонал

А у меня

Желанья окрепли, но все же не стало

Мне голоса и я его расстреляла

Как врага контрреволюции

В будущем как-нибудь детское тельце

К тельцу прижмется шепча горячо

Здесь вот покоится дедушка Ельцин

А рядом покоится вождь Горбачев

Ну, а другое такое же очень

Тихое тельце прошепчет в ответ:

А я вчера видела как среди ночи

По полю бродит Пригов-поэт –

Знаешь такого? –

Нет! –

Ну, и ладно

Премудрость Божия пред Божиим лицом

Плясала безнаказная и пела

А не с лицом насупленным сидела

Или еще каким таким лицом

Вот так и ты, поэт, перед лицом народа

Пляши и пой перед его лицом

А то не то что будешь подлецом

Но неким глубкомысленным уродом

Будешь

Когда я в Калуге по случаю был

Одну калужанку я там полюбил

Была в ней большая народная сила

Меня на руках она часто носила

А что я? — москвич я, я хрупок и мал

Однажды в сердцах я ей вот что сказал

Мужчина ведь мужественней и сильней

Быть должен — на том и рассталися с ней

Кто это полуголый

Стоит среди ветвей

И мощно распевает

Как зимний соловей

Да вы не обращайте

У нас тут есть один

То Александр Пушкин –

Российский андрогин

Когда мы с Орловым в Калуге лепили

Рельеф, там солдаты у нас уходили

А малые детки глядели им вслед

Маленькие такие

С Орловым любили мы то что лепили

И между собою любовно шутили:

Идеологический вот мол объект

Под самое же завершение вещи

Дело было, помню

Одна из живых там случившихся женщин

Застыла при виде дитяти лепного

И молвила тихо: Вот мне бы такого!

И был словно из-под земли этот глас

И члены все одеревенели у нас

Вот так мы искусством играем, бывает

А народ, Орлов

Искусство серьезно-таки понимает

Недвусмысленно

Мы будем петь и смеяться! –

И мы будем петь и смеяться! –

Да, но мы будем петь и смеяться как дети!

Эх-хе-хе, а нам это уже не под силу

Шостакович наш Максим

Убежал в страну Германию

Господи, ну что за мания

Убегать не к нам а к ним

И тем более в Германию!

И подумать если правильно