Мария Воронова - Эхо первой любви

Лев Абрамович услышал за поворотом шум мотора, и через секунду показался, скрипя, старый «пазик», верный солдат русских дорог. Из-за снегопада и темноты он ехал медленно, свет фар выхватывал только маленький кусочек дороги перед самым носом автобуса, и автобус почему-то напомнил Дворкину глубоководный батискаф в поисках затонувшего корабля.

«Пазик» остановился, двери шумно и протяжно вздохнули, открываясь, и появилась Ксения Алексеевна. Лев Абрамович помог ей выйти и повел к машине, но Славина мать вдруг остановилась и достала из сумочки сигареты.

– Вы курите? – изумился Дворкин.

– Нет, – ответила она, беспомощно щелкая зажигалкой.

Лев Абрамович помог ей прикурить.

– Вообще не курю, – Ксения Алексеевна глубоко затянулась и медленно, неровно выпустила дым. Хоть было темно, но Лев Абрамович заметил, что рука ее слегка дрожит, – но сейчас только этим и спасаюсь. Понимаете, я стараюсь сохранить лицо и не паниковать, особенно перед Митей, но не очень-то хорошо выходит.

Она снова затянулась. Лев Абрамович, не зная, как утешить, только покачал головой.

– Главное, только он выпрямился, – продолжала Ксения Алексеевна, – только поднялся, в силу вошел, как судьба раз – и скосила! Он с вашей внучкой будто заново родился, и я почему-то думала, что все у них будет хорошо, счастье придет, а оно вон как! Знаете, Лев Абрамович, есть такие семьи, которые держатся на одном человеке. Один кто-то впахивает хуже лошади и тащит на себе кучку паразитов, которые еще и покрикивают, и упрекают, что им не так уж удобно на его шее сидеть.

– Знаю, да, – кивнул Лев Абрамович, снова поднося огонек. Первая сигарета у Ксении Алексеевны намокла под снегом и погасла, так что пришлось зайти под бетонный козырек остановки и достать новую, – только к чему вы это говорите?

– К тому, что есть и такие семьи, где кто-то один за весь род карму выпрямляет. Из поколения в поколение все живут если не счастливо, то уж благополучно, удачно вступают в браки, преуспевают в делах, просто не фамилия, а одно сплошное загляденье. И вдруг рождается человек, которому фатально не везет. Ничего не дается, чего бы он ни захотел, и даже когда кажется, что счастье близко и ничто уже не может помешать, случается такое фантастическое стечение обстоятельств, что никто никогда бы и не подумал, что оно в принципе возможно. Причем никто его особо не жалеет, наоборот, качают головами, ах, в кого ж ты у нас такой неудалой уродился! Мы-то все как на подбор успешные и счастливые. И в лоб не влетит, что человек за их благополучие и отдувается… Вот, кажется, Митька у нас так попал. Сначала влюбился в эту Лену, будь она неладна, – Ксения Алексеевна покачала головой, – если бы она не бросила моего сына, была бы счастливейшей женщиной на свете. Сколько было в нем любви, сколько нежности… Космическое что-то. Обычно родители не принимают всерьез своих детей, особенно когда сами еще молоды, а дети – совсем еще дети, но мы с отцом просто склонили головы перед силой его чувства.

Ксения Алексеевна вдруг замолчала, наверное, сообразив, что Льву Абрамовичу не очень приятно слушать подобные вещи.

Дворкин повел ее к машине, легонько придерживая за локоть, и не только из вежливости. Переезд в деревню не заставил Славину мать сменить изящные сапоги на что-то более практичное.

– В общем, такое, – вздохнула она, устраиваясь на пассажирском сиденье, – любил он ее, конечно, сильно, но и цену дорогую заплатил. Не поступил в университет, потому что Лена подговорила его махнуться сочинениями, потом она бросила его ради олигарха… Отец умер, а я через несколько лет замуж вышла, и, конечно, он отдалился от меня. Потом новое несчастье – убили Митину единокровную сестру, с которой он был очень близок. Нельзя, Лев Абрамович, винить его за то, что зачерствел.

– Нельзя, – согласился Дворкин и осторожно тронул машину.

– А с вашей Фридой он прямо будто в юность вернулся! Вы не представляете, как я радовалась, уже думаю, все, можно расслабиться и помирать спокойно! И тут вдруг эта Лена опять нанесла удар!

Лев Абрамович вздохнул и пожал плечами. Лена Леной, а свою голову тоже неплохо иногда использовать по назначению. Если бы Слава не кинулся, как собачонка, как только бывшая поманила его пальцем, и не стал делать очевидно идиотские вещи, ничего бы не случилось. Сколько судеб и жизней могло бы спасти вовремя сказанное слово «нет»!

– А вы от детей едете? – спросил он.

Ксения Алексеевна покачала головой: