Мария Воронова - Эхо первой любви

Он вспоминал, потом думал о Фриде и сердился на себя, что счастлив в эту грустную минуту, но ничего не мог поделать, только из последних сил отгонял от себя греховные мысли, как целовал Фриду и как первый раз положил ладонь ей на грудь.

«Тетя Оля бы меня не одобрила за такие мысли», – подумал Зиганшин и поехал на кладбище, хотя мама сказала, что там нести гроб уже не будет нужно.

Могила располагалась на самой окраине кладбища, так что далеко было видно луг с редкими деревьями, покрытый увядшей травой и прорезанный ломаной линией узкого ручья. Вода в ручье замерзла и выглядела, словно старое серебро, точно такое, как у тети Оли дома. Странный сегодня выдался день, морозный и ясный, словно не в разгаре ноября. Деревья искрились инеем, а под ними лежали островки белого снега.

Слушая стук мерзлой земли о крышку гроба, Зиганшин подставил лицо мягким солнечным лучам и больше не сопротивлялся умиротворению и покою.

«Спасибо вам, тетя Оля, – прошептал он, – буду вспоминать вас и молиться».

– Мам, я женюсь, – сказал Зиганшин, – наверное, не самый подходящий день сказать тебе, но так уж вышло.

– Поздравляю, Митюша, – мама улыбнулась и, пользуясь тем, что они стояли на светофоре, изогнулась, чтобы в зеркале заднего вида проверить безупречность своей прически, – поздравляю.

– Может, спросишь, на ком?

– Думаю, что после стольких лет изучения рынка ты нашел приличный экземпляр, – заявила мама. – А если серьезно, то я в тебе уверена и не боюсь, что ты притащишь в дом абы кого. Да и, с другой стороны, притащишь, так тебе жить.

– Ну все-таки я хотел бы вас познакомить.

– Без проблем, – мама откинулась на спинку сиденья, – а дети знают?

Зиганшин покачал головой. Они с Фридой договорились, что объявят детям о своем намерении вместе.

– Думаю, когда ты женишься, мне придется Свету с Юрой к себе взять, – сказала мама после паузы.

– Почему?

– Ну как же! У тебя своя семья будет, свои дети появятся. Ты, может быть, и не почувствуешь, а для женщины между чужим ребенком и своим – огромная пропасть, это я по себе знаю. Думаешь, я не хотела для Наташи мамой стать? Думаешь, не пыталась любить вас одинаково, особенно когда ее родная мать умерла? Пыталась, Митя, только чем больше старалась, тем хуже у меня это выходило. Наверное, поэтому бог мне и не дал второго ребенка родить, посчитал, раз я недостаточно люблю тех детей, которые у меня уже есть, то больше мне не надо.

– Мам, ну что ты…

– Я сильно себя ругаю за это, Митюша, – вздохнула мама, обычно несгибаемая королева. – Взрослая тетка, не смогла себя переломить и сблизиться с девочкой, а кто знает, если бы я ее как следует под свою руку приняла, так она не связалась бы с этим женатым подонком.

– Никто не знает, что могло бы быть.

– И все равно. Мне кажется, лучше даже не подвергать твою любимую такому испытанию. Поверь, когда начинается материнство, разум заканчивается и рулит чистая биология. В общем, подумай. У меня была нормальная полноценная семья, и теперь моя очередь помочь тебе создать такую же.

Зиганшин усмехнулся:

– Мам, никогда такого не было, чтобы ты заедала мою жизнь.

– Вот и не хочу начинать. Отдадим ребят в нормальную школу, Виктор Тимофеевич будет с ними физикой заниматься, а на выходные станешь их к себе забирать. Только не думай, что я как-то хочу унизить твою избранницу, или очернить, или посеять в твоем мозгу дурные мысли. Просто ты мужик и многого не в состоянии понять, а вообще-то материнский инстинкт – это не плохо, а даже очень хорошо.

– Давай отложим этот разговор хотя бы до того, как Фрида забеременеет, – покладисто предложил Зиганшин.

– А, так ты не по залету женишься? Ну надо же…

Зиганшин рассмеялся и еле удержался, чтобы не напомнить маме, что ему тридцать семь лет и он давно умеет себя контролировать, но вовремя спохватился, что с матерью о таком разговаривать нельзя.

– Слушай, а твоя любовь всей жизни книгу ж выпустила, ты в курсе? – вдруг воскликнула мама.

– Лена? Да быть не может! – улыбнулся Мстислав Юрьевич. – Она двух слов связать была не в состоянии, я все сочинения за нее писал, в том числе вступительное.

– Как же это вам удалось?

– Ладно уж, открою тебе секрет. Я с ней вместе на сочинении сидел, а в конце мы просто поменялись листами. Почему, ты думаешь, я пару за сочинение схлопотал? Всегда «отлично» получал, а тут вдруг двойка! Даже при всех происках коррумпированной приемной комиссии я не мог бы написать меньше чем на трояк.