Мария Воронова - Эхо первой любви

– Наймите толкового менеджера и поезжайте с детьми, если хотите знать мой совет, – сказал Дворкин, которому вдруг стало жаль женщину, неожиданно оказавшуюся лицом к лицу с жизнью, – детям сейчас как никогда нужна мать.

Клавдия встала, подошла к Елене и ободряюще положила ей руку на плечо.

– Я понятия не имею, зачем Митька поперся к Володе и кто его надоумил, – с досадой произнесла Елена, – и чего он хотел добиться, тоже не знаю.

– Вообще-то он сказал, что вы его об этом просили.

– Да? – Елена нахмурилась. – А, ну да, было такое. Но давно. Я хотела, чтобы Володя увидел, какие у меня поклонники, и приревновал. Или даже не так: чтобы он понял, что меня забыть нельзя. В общем, такое. Знаете, я так хотела сохранить брак, что хваталась за любые соломинки, но Митька отказался, а потом вроде у нас с мужем все стало потихоньку налаживаться.

Лев Абрамович даже не возмутился, а просто позавидовал, что человеку благодаря ангельской внешности и жизни в достатке удалось сохранить менталитет четырнадцатилетней избалованной девочки.

– Вы, может, думаете, что я замешана, – светским тоном поинтересовалась Елена, – и пришли меня допрашивать, чтобы на чем-то подловить?

– Ну что вы, Елена Николаевна!

– Так вот, может, я и не самая умная женщина на свете, но сообразить, что не нужно убивать мужа руками любовника, у меня мозгов хватает! У меня же дети, и как жить, если они поверят, что мама заказала папу? Это же не будет больше жизни ни им, ни мне! Поэтому мне крайне важно, чтобы Митька был оправдан, пусть даже мое имя официально останется честным, все равно люди будут мне кости мыть, и дети, может, с первого раза не поверят, со второго не поверят, а на третий раз добрые люди все так убедительно перескажут, что не поверить станет невозможно!

Лев Абрамович вздохнул и пробормотал, что злые языки страшнее пистолета.

– Да мне вообще не было никакого смысла убивать мужа! – воскликнула Елена с досадой. – Даже если бы мы не решили помириться. Поверьте, он предлагал развод на шикарных условиях, уж кем-кем, а жадиной Володя никогда не был!

– Все же целое лучше, чем часть…

– Да? Ну, когда с мужем нечего делить, кроме однокомнатной квартиры, может, и лучше, а у меня другая ситуация. По условиям развода я бы имела приличную долю в прибылях, и у меня ни о чем не болела бы голова. А сейчас я наследую бизнес, а о том, как им управлять и даже просто как сохранить в своей собственности, не имею вообще никакого понятия, и в результате мои доходы будут гораздо ниже, чем та доля, которую бы Владимир выделил мне после развода. Но, похоже, беспокоиться не о чем, потому что очень скоро или бизнес отожмут, или меня грохнут вслед за мужем. Вы скажете – статус. Мол, «вдова» звучит гордо, а «разведенная жена» – нет. Но, знаете, быть вдовой, может, и почетно, но никто не станет с ней носиться. Точно так же пойдет в игнор, как и разведенка.

Лев Абрамович пригубил чаю и, поколебавшись минутку, взял с блюда кусочек сыра, стараясь не думать, что он, наверное, остался после поминок. Впрочем, вряд ли это так, поминки наверняка состоялись в каком-то пафосном заведении, по «определенному протоколу», о котором так хорошо осведомлена Клавдия. Он посмотрел на помощницу и содрогнулся, поймав ее взгляд: высокомерный, холодный и безжалостный.

«Почудилось, – решил Дворкин, потому что девушка быстро опустила глаза и растянула губы в улыбке, – ладно, Елена, может, и не гигант мысли, но логика в ее словах железная. Надо быть совсем отмороженной, чтобы организовать убийство отца своих детей, да еще так топорно, и ничего особенного при этом не выиграть. А вот конкуренты вполне могли сработать под неверную жену. Может, они и подняли всю эту шумиху с разводом и откровения в прессе и на литературной ниве. Подзуживали несчастную женщину, мол, давай, выведи предателя-мужа на чистую воду, а она и согласилась. Кстати, объясняет открытие Макса насчет авторства мемуаров. Заплатили первой попавшейся дуре, мол, напиши пострашнее, а она не удержалась, вставила эпизоды из собственного детства. А Елена не прочитала, потому что ее единственной задачей было уесть мужа. И как ни грустно, но книга „Неведомые ему слезы“ и статьи в прессе косвенно снимают подозрения с вдовы. Иваницкий был человек замкнутый, о себе не распространялся, и если бы Елена не начала шумиху в прессе, никто и не узнал бы, что они разводятся. Если люди живут душа в душу, то и мотива для убийства нет. А Лена, хоть и красивая, все же не такая дура, чтобы, готовясь убрать мужа, на всю страну оповещать о наличии у себя убедительного мотива для этой акции».