Фредрик Бакман - Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения

Бабушка злоупотребляла этим приемом — ее сказки часто кончались тем, что кто-то превращался в камень. У нее вообще было неважно с концовками, но Эльса спускала это ей с рук. Щаса, понятное дело, посадили в тюрьму на неопределенный срок, и он окончательно обозлился. Верховный совет Просонья постановил выделить в каждом королевстве небольшую группу людей: воинов из Мибаталоса, охотников за сновидениями из Миреваса, хранителей скорби из Миплориса, музыкантов из Мимоваса и сказочников из Миамаса, чтобы охранять гору сказок. Из камней, в которые превратились страхи, снова возвели вершину, еще выше, чем прежде, а у подножия построили шестое королевство — Миаудакас. На полях в окрестностях Миаудакаса выращивали мужество, чтобы никому никогда больше не приходилось бояться.

Точнее, выращивали до тех пор, пока бабушка однажды не рассказала Эльсе, что, собрав урожай, из плодов мужества варили специальный напиток, который делал людей особенно храбрыми. Эльса погуглила эту новость и сообщила бабушке, что это достаточно безответственная метафора для ребенка. Бабушка застонала в ответ: «Ладно, ладно. Но мужество там все равно было! Они его не выращивали и не варили напитка, но оно у них было!»

Вот и вся сказка о золотых рыцарях, которые победили страх. Бабушка рассказывала ее всякий раз, когда Эльса чего-то боялась, и несмотря на некоторые нестыковки сказка всегда срабатывала исправно.

Единственное, что не вписывалось в эту историю, — бабушкин страх перед смертью. Но сейчас сказка не помогала. Теней не могли победить даже сказки.

— Тебе страшно? — спросила мама.

— Да, — кивнула Эльса.

Мама тоже кивнула. Она не стала говорить Эльсе, что бояться не надо, и не пыталась обмануть ее, что бояться нечего. За это Эльса ее и любит.

Они сидели в «рено», опустив спинки сидений. Ворс лежал между ними, заполняя собой все свободное место, и мама беспечно чесала его за ухом. Она совсем не сердилась на Эльсу, когда узнала, что та скрывает его в подвале. И не испугалась его. Ни капельки. Мама стала чесать его за ухом, как крошечного котенка.

Эльса дотронулась до маминого живота и почувствовала спокойное сердцебиение Полукого. Он совсем не боялся. Ведь Полукто — это целиком и полностью мама, а Эльса — наполовину папа, а папа боится всего. Поэтому половина Эльсы тоже всего боится.

И больше всего — теней.

— Ты его знаешь? Того, кто за мной гнался? — спросила она.

Ворс ткнулся в нее головой. Мама ласково гладила ее по щеке.

— Да. Мы его знаем.

— Кто это «вы»?

Мама шумно засопела.

— Леннарт и Мод. И Альф. И я.

Кажется, она собиралась назвать и другие имена, но передумала.

— Леннарт и Мод? — удивилась Эльса.

Мама кивнула:

— Да, милая. Думаю, они знакомы с ним ближе всего.

— Почему ты мне никогда о нем не рассказывала?

— Не хотела тебя пугать.

— У тебя это хорошо получилось! — без малейшего испуга фыркнула Эльса.

Мама вздохнула. Погладила ворса. Тот лизнул Эльсу в лицо. От него до сих пор пахло бисквитным тестом. Ну как можно злиться, когда тебе лижет лицо ворс с запахом бисквитного теста?

— Это тень, — тихо сказала Эльса.

— Знаю, — прошептала мама.

— Правда?

Мама вздохнула глубоко-глубоко, до самых пяток.

— Бабушка пыталась и мне рассказывать сказки, милая. О Просонье и тенях.

— И о Миамасе?

Мама помотала головой:

— Нет. Я знаю, что вы побывали в тех местах, которые мне она никогда не показывала. Это было давно. Мне было столько же лет, сколько тебе. У королевств еще не появилось имен, а Просонье было совсем маленьким.

Эльса нетерпеливо перебила:

— Знаю! Они получили свои имена, когда бабушка повстречала Волчье Сердце, она назвала их словами его родного языка. Бабушка решила сделать его тайным языком, которому он научил ее, чтобы они могли общаться. А почему она тебя с собой не брала? Почему не показала тебе все Просонье?

Мама слегка прикусила губу.

— Бабушка много раз предлагала взять меня с собой, милая. Но я не хотела.

— Почему?

— Я повзрослела, была уже подростком. И злилась на нее. Мне больше не хотелось слушать ее сказки по телефону. Мне хотелось, чтобы мама была здесь. Мне нужна была настоящая мама.

Эльса впервые слышала от нее это слово. «Мама». Обычно мама говорит о ней «бабушка».

Мама попыталась изобразить улыбку. Получилось так себе.

— Я была непростым ребенком, милая. Мы много ругались. Я на все говорила «нет». Бабушка называла меня «девочка, которая всегда говорит „нет“».