Петр Муравьев - Полюс Лорда

– Знаете, что меня больше всего поражает? Что люди, с ужасом отвергающие смертную казнь для убийцы, совершенно равнодушны к судьбе жертвы, даже когда эта жертва – ребенок. Два года назад один психопат изнасиловал и задушил восьмилетнюю девочку. Все действие длилось, как выяснило следствие, около трех часов. Представляете себе, – три часа агонии, какой и словами передать нельзя, потому что пережил ее не взрослый, а ребенок, не подготовленный и к малой доле таких мук. Ведь бедняжка умирала каждую секунду, тысячи раз успела умереть и потому муки тысяч людей – взрослых – ничто по сравнению с ее страданиями… Что с вами? Вы, кажется, побледнели? Я с трудом выдавил:

– Нет, ничего… я плохо спал ночь…

Брут внимательно посмотрел на меня, затем продолжал:

– Я был на слушании дела. И вот, когда прокурор упомянул в обвинительной речи о страданиях жертвы, защитник потребовал, чтобы это замечание было опущено в протоколе как недоказуемое. При этом из зала послышались возгласы одобрения и даже аплодисменты.

– И чем кончилось?

– Ему дали пятнадцать лет, с правом апеллировать через семь. Это произошло два года назад, так что через пять лет это чудовище вновь окажется на свободе.

Брут поднялся и, пройдясь по комнате, остановился передо мной.

– Вот и все, что я хотел вам сообщить на этот раз, – сказал он.

Я понял, что он чего-то недоговаривает.

– Что же, по-вашему, можно сделать? – спросил я.

Он усмехнулся:

– Я бы поставил вопрос иначе: что нужно сделать? Ответ: общество должно подняться на защиту своих интересов.

– Общество? – удивился я. – Никуда общество не поднимется. Оно – как стадо баранов; если кто и

' начинает думать, то рано или поздно сходит с ума! Брут рассмеялся.

– Вы, я вижу, пессимист! – сказал он. – Впрочем, вы правы. Я тоже не жду чудес от общества. Предпринять что-либо могут немногие.

– Что же именно?

– А вот об этом я бы и хотел, чтобы вы сами подумали! – Брут взглянул на часы. – Мне пора!

Мы простились возле лифта, условившись о новой встрече в недалеком будущем.

В понедельник Дорис не явилась на работу. Не приехала она и во вторник. Я был встревожен, мысль, что я перехватил, не оставляла меня. Я наблюдал за Эдом: знает ли он? Поначалу ничто не указывало на такой оборот дела. Зато во вторник у моего босса определенно появились симптомы нервозности. С утра он выглядел раздраженным. Несколько раз, проходя мимо его офиса, я замечал, как он, сидя у себя и отвернувшись к окну, вполголоса разговаривает с кем-то по телефону. Когда я столкнулся с ним в коридоре, Эд обдал меня странным вопрошающим взглядом, будто хотел прочесть что-то у меня в лице.

Теперь я был уверен, что объяснение состоялось и что она меня не выдала.

Дорис вернулась в среду. Целый день она безвыходно отсиживалась у себя, и, как я ни следил за ее офисом, мне ни разу не довелось ее увидеть. Одно только я успел заметить: штора на окне, еще вчера остававшаяся поднятой, теперь была опущена.

Развязка наступила раньше, чем я ожидал. В четверг утром ко мне ввалились Майк и Пит, предводительствуемые всеведущим Джо.

– Хотите услышать новость? – таинственно спросил последний.

– Какую?

– На этот раз хорошую: ваш любимец уходит!

– Какой любимец, что вы болтаете?

– Не кричите! Это пока секрет: Эд подает в отставку!

– Это так, Коротыш, – вмешался в разговор Майк, – мы это узнали из двух источников.

Неожиданно для себя я сказал:

– Ну и Бог с ним! Мне-то какое до него дело! Все трое удивленно уставились на меня. Затем

Пит махнул рукой:

– А, ну его! Идемте! – И вместе с Джо выкатился из офиса.

Майк остался; он молча мялся на месте.

– Садись! – коротко пригласил я. Он сел. Я взглянул на него и поразился нездоровому цвету его лица.

– Что с тобой, ты болен? Он молчал.

– Да говори же!

Майк вытянул ноги и, наклонив голову, посмотрел на меня поверх очков и сказал:

– Настроение собачье!

– С чего это?

– С чего? А вот послушай: помнишь, я тебе говорил, что получил счет от хирурга за операцию нашей малышки Джини – это когда она сломала себе ножку. Тысяча сто долларов! – за полтора часа работы! Ну, да ладно, с этим мы как-то примирились. А на днях старшую дочь повезли к дантисту – у нее два зуба вкривь растут, и нужно выправить. Для этого надевают на зубы специальный протез. Ты видал такие?

– Видал.

– И как думаешь, сколько это стоит?

– Долларов триста – четыреста?

Майк ударил кулаком по столу: