Александр Проханов - Рисунки баталиста

И, стоя здесь, на горе, перед недвижной, всевидящей рекой, он спросил свою реку: «Я буду счастлив, скажи?»

Что-то слабо засветилось в реке. По ней прошло дуновение света. Река его услыхала. Наталья тихо к нему обернулась. Положила руки ему на плечи, поцеловала его.

Дни бежали один за другим.

Он работал по дому охотно и радостно, как прежде никогда не работал. Ничто, как раньше, не отвлекало его, никакие утехи. Сама работа топором, молотком была утехой. Желанными были эти простые, извечные, ложившиеся в ладонь инструменты.

Он починил забор в палисаднике, прибил вместо выпавших старых штакетин новые, прочные. Радовался, глядя на их желто-белые метины среди старых, седых. Окопал в саду яблони, разрыхлил лопатой землю у розовых, серебристых стволов. Подпер рогатками ветви со множеством крепких, набирающих силу яблочек, суливших большой урожай. Обмазал печь глиной, а когда высохла коричневая заплатка, выбелил всю от потолка до пола, и в избе стало нарядно, бело. С наслаждением, проливая себе воду на брюки, таскал из пруда полные ведра, поливал огурцы. Вечером шел на луг, где паслась корова Зорька, выдергивал из дерновицы блестящий железный костыль, тянул за веревку медлительную, с распухшим выменем корову.

Мать и сестра берегли его утренний сон, шептались, скользили неслышно. Днем то и дело приходили на него посмотреть, любовались его работой. К вечеру отпускали на свидание с Натальей. Оставляли незапертой дверь. Когда возвращался, на столе его поджидала кружка с молоком, ломоть хлеба, накрытые чистой салфеткой.

И вот настал день, когда пошли они вместе косить. Совхоз на высоких ровных полях косил клевер, молодой овес и горох, пуская рокочущие комбайны, заливавшие в кузов машины измельченную зеленую гущу. А те, кто держал скотину, спустились к реке, на болотистую заливную низину с топкими кочками, зеркальцами темной воды, с развеянными синеватыми травами.

Антон накануне наточил две косы, себе и матери. Отремонтировал грабли сестре – вставил новый деревянный зубец. И наутро, чуть свет – на луг.

Река, невидимая, текла за кустами в белом тумане. Солнце, малиновое, сплющенное, колыхалось в белых парах. Сестра уселась под куст, включила маленький голосистый транзистор:

– Вам под музыку веселее косить!..

Антон протянул косу матери, уступая ей прогал поровнее. Сам встал поодаль, нацелившись на слипшиеся цветы, где дремали мокрые, озябшие за ночь шмели. Махнул косой, роняя стебли на железо, выхватывая из вороха окропленную брызгами косу.

Удар, взмах – падают синие цветы под косой. Удар, взмах – рушатся красные. Удар, взмах – желтая волна повалилась. Удар, взмах – снова белые.

Поодаль мать косит, помолодевшая, сильная, улыбается сквозь куст. Любит сына, любуется. Под кустом сестра расстелила платок, ждет, когда подымется солнце, станет жечь, сушить травы, и после – ворошить их граблями. Играет транзистор какой-то звенящий мотив. Коростель взлетел, замахал бестолково крыльями, подгибая неуклюжие ноги. Пронеслись два чирочка, словно темные, ударившие из тумана стрелки. Музыка удаляется, отступает, остается позади, за спиной. Травы свистят. Грудь ходуном. Плечо вразмах. Коса в блеск и посвист. И такая сила и удаль, знанье, что все вокруг создано для него, ему на счастье, на долгую, бесконечную жизнь.

Вдруг громче музыка, ближе. Распался туман. Встало солнце. Открылась в блеске река. И на ней нарядный, белый, громыхающий звоном корабль. Плывет по травам, по туманам, возносится в небо над их запрокинутыми головами.

На крутом берегу за селом строили всем народом качели. Вырыли две глубокие ямины. Загнали в них торчмя два столба. Механики из гаража врезали в вершины столбов два подшипника. Укрепили железную ось. Кузнец отковал две длинные тяги. На них положили дубовую доску. И качели были готовы. Каждый, старый и малый, норовил тронуть, качнуть из железа и дуба состроенную потеху. Подгулявший сторож сельпо Михеич играл на гармонике. Его жена, тетка Дуся, некрепко бранилась на мужа. Приковыляла бабка Вера.

Бывший моряк Федор Семыкин густо смазал подшипники:

– Ну, кому первому пробовать? А ну, давайте, Антоша, Наталья! Вам первым испытывать! Вам первым лететь, вы же у нас космонавты!

Антон вскочил на зыбкую доску, заигравшую у него под ногами. Ухватился за железные тяги. Наталья вскочила на другой конец, и он ощутил ее колеблемую летучую силу. Свою с ней связь через дерево, сталь, прозрачный воздух, вечерний разлив реки.