Роберт Уоррен - Приди в зеленый дол

— На Нэшвиллскую дорогу, — приказала она, все ещё напряжённо дыша.

Машина двинулась по улице. Доехав до угла, Сай повернул направо. Потом снова посмотрел на неё. Она глядела прямо перед собой.

— Здравствуй, Кэсси, — повторил он.

Она повернулась и окинула его быстрым, безумным взглядом широко раскрытых, беззащитных глаз.

— Быстрее, — попросила она.

Он прибавил газу.

— Ещё быстрее!

— Нарвёмся на неприятности с городской полицией, — сказал он.

Она наклонилась вперёд, напрягшись, точно это могло увеличить скорость машины.

Они пересекли железнодорожные пути и промчались мимо лесного склада.

— Ещё, ещё, — повторяла она, не глядя на него, не отрывая глаз от дороги.

Домов уже не было. Машина шла со скоростью почти 55 миль в час.

— Быстрее, — сказала она.

— Дорога не позволяет, — сказал он. — Можно рессоры поломать. Когда выедем на шоссе, я выжму до семидесяти. Это старый «де сото», но он гораздо крепче, чем кажется. Не обращай внимания на внешний вид, главное — ходовая часть. Я за своей машиной ухаживаю.

Он знал, что она не слушает его. Она следила за дорогой. По обеим сторонам тянулся лес. Лес оживал — на деревьях уже лопались почки.

За лесом они выехали на шоссе.

— Ну, — сказала она.

Он разогнал свой «де сото» до семидесяти миль в час, потом до семидесяти пяти. Машина начала вибрировать.

— Быстрее.

— Нельзя, — сказал он.

Кэсси по-прежнему сидела, напряжённо подавшись вперёд.

— Они убьют его, — сказала она.

Не глядя на неё, он отозвался:

— Я так и подумал, что это насчёт него.

Кэсси не ответила.

Немного погодя, все так же не глядя на неё, он сказал:

— Я отвезу тебя, куда тебе надо, Кэсси. — Он помолчал. — Может, я вмешиваюсь не в своё дело, но что ты собираешься делать?

— Я ему все расскажу, — сказала она.

— Кому?

— Губернатору.

— Ему уже рассказывали, — сказал Сай, по-прежнему не глядя на неё.

— А теперь я расскажу.

— Он тебе не поверит.

— Поверит, если увидит меня и выслушает. Ведь в том-то и беда, что никто, ни единая душа, не хотел меня выслушать до конца. А я как закрою глаза, так и вижу все снова; вот мы приедем, и я закрою глаза, и увижу опять, как Сандер на меня смотрит, и тогда так все губернатору опишу, что он не сможет мне не поверить.

Она ударила себя кулаком по лбу.

— Все это у меня вот тут, — сказала она, — вот тут, и повторяется снова и снова. Я ему все расскажу.

Теперь Сай смотрел на неё. Машина замедлила ход.

— Кэсси, — тихо сказал Грайндер. Она сидела, громко дыша, подавшись вперёд и прижав кулак ко лбу, и глаза её были закрыты. — Кэсси, — сказал он, — открой глаза. Посмотри на меня.

Она поглядела на него и сказала:

— Это всё равно. Я и с открытыми глазами все вижу.

— Все-таки лучше смотри на меня, — сказал Грайндер.

— Вот он, я его вижу, — произнесла она. — Тот самый нож, который Маррей нашёл у Анджело. В кармане пиджака. Он…

— Я не хочу этого слышать, — сказал Сай.

— Он его положил на стол, — упрямо продолжала Кэсси, — на большой стол, в комнате Сандера, да и забыл о нем. Потом настала ночь, потом опять день, и я дала Анджело деньги и сказала ему, чтобы он взял машину, заехал за девушкой и уезжал. Я сказала ему, что люблю его и хочу, чтобы он был счастлив, потому что он сделал меня такой красивой и такой счастливой, и он… Ты знаешь, что он сделал?

— К черту, замолчи, я не хочу ничего этого знать.

— Он опустился на колени и поцеловал мне руки, — сказала она. — И назвал меня «piccola mia», и я была счастлива, потому что хотела ему счастья. Я едва чувств не лишилась, до того мне было хорошо. А потом… — она помолчала, — потом он ушёл.

Сай смотрел прямо перед собой; Кэсси молчала, и он слышал, как она дышит. Да, он отчётливо слышал её дыхание.

— Я видела, как они отъезжали, — снова заговорила она. — Я смотрела в окно, и они проехали по дороге, разбрызгивая грязь, потому что шёл дождь. Анджело со своей девушкой. И в тот день, когда он пришёл, тоже шёл дождь. Потом…

Она снова замолчала. А потом заговорила уже совсем другим голосом, слабым и блеклым, как воспоминание.

— Потом, — продолжала она, — я вернулась туда. Туда, к Сандеру. А нож… нож лежал на большом столе, там, где Маррей его оставил. И моя рука… она взяла нож. Я знала, что она его возьмёт. И всё-таки я удивилась. А потом…

— Я сказал тебе, что не хочу ничего этого знать, — снова сказал он, не глядя на неё.

— Но я должна рассказать, я никому об этом не рассказывала. Теперь я расскажу все губернатору, когда мы приедем. — И она заговорила нервной скороговоркой: