Роберт Уоррен - Приди в зеленый дол

И ещё по одной причине никому не хотелось вспоминать об этой истории: от неё веяло каким-то ужасным одиночеством, какой-то тоской. Как представишь себе, что вот ты мог бы так же лежать без движения, как в гробу, а тебя бы осторожно приподняли и подставили под спину нож, — и такая нападает тоска! Тоскливо было думать и об этом молодом парне, даго, и о его немолодой подруге и представлять себе, как они жили в разваливающемся доме с её парализованным мужем. Тоскливо было думать и о том, как эта сумасшедшая баба — да полно! была ли она действительно сумасшедшей? — как она поехала в Нэшвилл, чтобы встретиться с губернатором, но так и не нашла его. А потом пыталась проникнуть в тюрьму, зная, что вот сейчас, в этот момент, его привязывают к электрическому стулу. Тоска, тоска! Ведь она лежала в кустах, прижавшись к каменной стене, и скребла её ногтями, так что пальцы у неё начали кровоточить, скребла, пытаясь пробиться сквозь стену к своему возлюбленному, если то, что между ними было, можно назвать любовью.

Однако, если подумать, самому даго было ещё тоскливее.

Вот от этой-то тоски людям и становилось не по себе, когда речь заходила о процессе. Но и забыть о нем было невозможно. Возвращаешься домой из магазина или оффиса — и вдруг тебе приходит в голову, что твоя жена стареет, расплывается. Входишь в дом, а она смотрит на тебя и будто не узнает. Или вдруг понимаешь, что и сам ты постарел, и ты пытаешься вообразить, что думает об этом твоя жена. И вдруг на тебя находит такая тоска, будто жизнь твоя прошла и все потеряно, ждать больше нечего, и становится невыразимо горько.

Вот от этой-то тоски, от этой безымянной горечи, от этого неопределённого чувства вины и от потребности её загладить люди и голосовали за Лероя Ланкастера.

Что касается Маррея Гилфорта, то ему тоже хотелось кое-что забыть. Всякий раз, когда нужно было навещать Кэсси Спотвуд, ему становилось не по себе. Его мутило от воспоминаний о процессе и даже о своём успехе. И он перестал ходить к ней. Он ежемесячно платил по счёту и старался забыть о Кэсси и обо всей этой истории.

Но не мог. Он вспоминал о ней в самые неподходящие минуты. Иной раз он входил в комнату, а воспоминание будто поджидало его там. Невидимое, бесплотное, но никуда от него не денешься.

Ярким майским днём, в те времена, когда дамба ещё только строилась, Маррей медленно ехал вдоль ручья к долине Спотвудов. Он не бывал здесь много лет. Остановившись чуть выше Корнерса, он вышел из машины, чтобы посмотреть, как строят дамбу, которая должна создать тут озеро. Он ехал в старый дом Спотвудов — он считал, что в качестве душеприказчика Сандера обязан ещё раз взглянуть на остатки имущества. Быть может, там есть ещё вещи, которые стоит спасти. Он, впрочем, был уверен, что спасать там нечего. Но долг — прежде всего. Надо быть добросовестным. Исполнил же он свой долг, и даже с лихвой, в отношении Эдвины Паркер, несмотря на все причинённые ему неприятности. Сперва он послал ей чек на сумму, которая должна была достойно оплатить её время и заботы, и, когда чек вернулся назад, аккуратно разорванный пополам и без какой-либо записки, послал ей письмо, написанное, как он полагал, разумно, любезно и с достоинством.

В письмо он, конечно, вложил новый чек. Но оно вернулось нераспечатанным. И только несколько месяцев спустя, когда дом мисс Эдвины продавался с молотка, он сумел наконец оказать ей услугу.

Семь лет назад он основал Историческое Общество Западного Теннесси, которое под его скромным руководством мало-помалу превратилось во вполне солидную организацию. Сейчас общество нуждалось в подходящем здании, где можно было бы разместить документы и непрерывно растущую библиотеку; дом старого генерала Паркера, особенно в том случае, если вместе с ним Обществу досталась бы и его великолепная библиотека, подходил для этого как нельзя лучше. Маррей приобрёл его, и Общество получило подарок от лица, «пожелавшего остаться неизвестным». Стоил дом сравнительно недорого и заодно избавил Маррея от некоторой доли налогов.

Итак, о мисс Эдвине он позаботился. Но не остановился на этом, а оказал помощь ещё и этой цветной, Арлите, хотя, видит бог, уж ей-то он ничем не был обязан. Управление заповедника хотело купить у неё её сорок акров земли в долине. Однако, поскольку она давно не платила налогов, управление могло бы дождаться продажи участка в счёт погашения долгов. Но Маррей Гилфорт поручил сыскному агентству отыскать её. Её нашли в Чаттануге. Она работала упаковщицей в универсальном магазине. Это несколько успокоило Маррея: в донесении говорилось, что она аккуратна, энергична, довольно умна, т. е. являет пример того, на что некоторые из цветных способны, когда стараются.