Элиф Шафак - Три дочери Евы

Так и не сумев сосредоточиться на Канте, она надела спортивный костюм и отправилась на пробежку. Несмотря на холод, свежий вечерний воздух был напоен каким-то пьянящим ожиданием радости. Тишина, которая так поразила ее здесь после Стамбула, больше не удивляла ее.

Увидев на углу Лонгуолл-стрит телефонную будку, она решила позвонить домой. Учитывая двухчасовую разницу во времени, можно было предположить, что отец сейчас дома и сидит за бутылкой ракы – один или с друзьями.

И действительно, трубку поднял Менсур.

– Алло?

– Баба… Прости, может, я не вовремя?

– Пери, солнышко! – воскликнул он. – Что значит «не вовремя»? Ты всегда вовремя, и чем чаще ты звонишь, тем лучше. – В голосе его звучала такая нежность, что у нее перехватило дыхание. – Как твои дела? – спросил отец.

– Прекрасно. Мама здорова?

– Да, она в своей комнате. Позвать ее?

– Нет-нет, я поговорю с ней в другой раз, – сказала Пери и добавила: – Я очень по тебе скучаю.

– Ох, птичка моя, ты меня до слез доведешь.

– Мне так жаль, что я не смогла с вами встретить Новый год!

– Ладно тебе, кому вообще нужны эти праздники? – успокоил ее Менсур. – Твоя мама сожгла плов и пережарила индейку. Так что мы ели горелый рис и пересушенное мясо. Потом играли в лото. Твоя мама победила. Она клялась, что не жульничала, но разве ей можно верить? Да, совсем забыл. Еще мы смотрели танец живота по телевизору. Ну, то есть я смотрел. Вот и все.

Пери догадывалась, о чем умолчал отец. Можно не сомневаться: муж, опрокидывающий рюмку за рюмкой, и полуобнаженные танцовщицы, трясущие бедрами на экране телевизора, привели Сельму в ярость. Уж конечно, этот Новый год, как и все предыдущие, не обошелся без скандала между родителями.

Словно прочтя ее мысли, Менсур сказал:

– Я, разумеется, немного выпил. Так ведь и повод был, разве нет? Знаешь, говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь. – (У Пери упало сердце.) – Не переживай, что не смогла приехать. Мы еще много раз встретим с тобой Новый год. Сейчас самое главное – твое образование.

Образование… Не университетский диплом, не будущая профессия, а именно образование. Слово, имеющее почти сакральное значение для бесчисленного множества родителей, в свое время не имевших возможности учиться, но свято верящих в то, что образование и есть главный залог жизненного успеха.

– А как брат? – спросила Пери.

Уточнять, который из двоих, она не стала. Отец знал, что она имеет в виду Хакана, так как об Умуте они говорили очень редко и всегда другим тоном.

– Хорошо. Ребенка ждут.

– Правда?

– Да. – В голосе Менсура послышалась гордость. – Мальчик.

С той ужасной ночи в больнице прошло больше года, но Пери помнила ее с мучительной ясностью. Запах дезинфекции, облупившаяся зеленая краска на стенах, свежие ссадины от ногтей на ладонях невесты. А теперь Ферида ждет ребенка. В голове Пери эхом отдались слова матери: «Многие браки строятся и на более шатком фундаменте».

– Я бы так не смогла, – пробормотала она.

– Чего не смогла? – не понял отец.

– Выйти замуж за человека, который меня не уважает.

Менсур фыркнул, подавив то ли смех, то ли тяжкий вздох.

– Помни, мы с матерью очень любим тебя, – произнес он и запнулся, словно удивившись этому неожиданному для самого себя «мы». – И мы всегда поддержим тебя во всем, лишь бы ты была счастлива.

Пери почувствовала, как на глазах выступили слезы. Сострадание всегда делало ее более уязвимой, чем откровенная враждебность.

– Что с тобой, душа моя? Ты плачешь?

Пери не стала отвечать.

– Но, Баба, что, если… настанет день, когда тебе будет стыдно за меня? – спросила она. – Вдруг когда-нибудь ты не захочешь меня знать?

– Что бы ни случилось, я не отрекусь от своей дочери, – сказал Менсур. – Конечно, только если ты не приведешь мне в зятья какого-нибудь бородатого имама. Этого я не вынесу! И может быть, тебе не стоит встречаться с кем-то из этих лохматых музыкантов с наколками на бицепсах? Как там их называют? А, вспомнил – металлистами. Нет, я-то ничего против не имею, но вот твою маму это сведет с ума. Так что, кроме имама и рок-музыканта, у тебя еще куча вариантов.

Пери рассмеялась. Ей вспомнились их счастливые вечера перед телевизором, как он учил ее свистеть, выдувать пузыри из жевательной резинки и щелкать подсоленные семечки подсолнуха, ловко раскусывая кожуру передними зубами.

– Признайся, кто этот счастливый юноша? – спросил Менсур.

Слово «юноша» резануло ее. Разумеется, отец не сомневался, что она может полюбить только молодого человека примерно своего возраста.